Пака. Книга сапфировая
Шрифт:
Он приготовил рыбу, ту, что поймал утром! Исключительно пачеговский рецепт. Запек с лимоном и специями на огне. На огне??? Ай, точно. Яхта прогулочная, тут и гриль есть.
Уселась быстренько на диванчик за стол. Стива напротив. А где вилки? Ну, чудик ты, дистэто. Я уже поднялась сбегать за приборами, но он остановил меня.
— Такую рыбу едят руками, принцесса. Что-то не так? Никогда не ела руками? Попробуй, понравится, — и, сняв фольгу со здоровенной туши рыбы, оттяпал кусок и отправил в рот, — Вкусно, кстати.
Я
Ели со вкусом, молча и долго. Потом убрав посуду и вымыв руки, долго сидели на корме и болтали обо всем на свете. Хохотали и спорили до тех пор, пока Стива не взял в руки гитару.
— Спой мне, amado.
Отказать я ему не смогла.
— Что спеть? Есть пожелания? — он задумался, перебирая струны.
Играл он потрясающе. Ощущалось в его игре пачеговское, темпераментное и волнующее. Мне в голову пришла идея!
— Стива, ты сможешь наиграть мотив песни gitanos? Их языка я не знаю, только те слова, что есть в их песнях. Спою на общеимперском. Песня известная, «Не вечерняя…».
— Ты ее знаешь? — он удивился, — Я хорошо ее помню и она нравится мне… Давай, paloma, начинай.
Он заиграл так мастерски, что я просто не смогла его подвести. Встала с диванчика и подошла к борту яхты. За моей спиной сияло бескрайнее море, окрашенное в цвет багряно-золотого заката. Сумерки быстро переходили в ночь… Красиво и печально полилась песня gitanos.
Есть что-то томительно бескрайнее в песнях табора. Бесприютное и вольное. Очень простое, в словах и бесконечно сложное в мотиве.
Пела как никогда… Должно быть от того, что песня была для Стивы.
Последний перебор струн, голос мой затих…
Стива молчал и смотрел на меня ТАКИМИ глазами, что я занервничала и смутилась! Заметила только, что пурпурное пламя показалось на миг в его взоре и потухло.
Гитару он отложил, встал и подошел ко мне.
— Amado, ты… — не смог подобрать слов! — Спасибо. Знаешь, поздно уже и мне необходим отдых.
Он обнял меня за шею, притянул к себе и поцеловал в лоб. После этого резко развернулся и оставил меня одну.
Я не стану описывать, что стало со мной после прикосновения его губ, скажу лишь одно, я чудом удержалась от попытки схватить его за футболку и не отпускать.
Влюбилась и серьезно…. Помогите!!!
Я осталась на корме. Долго сидела на диванчике, поджав ноги под себя, и прямо таки всей кожей ощущала, что Стива у себя в штурвальной не спит, а бродит туда-сюда.
Вот как хотите, а он тоже ко мне неравнодушен! Так почему молчит? Почему не проявляет инициативу? Мне что- ли нужно первой??? А вот хрен тебе, господин майор! Я Алена Бессонова дель Торе-Пачего Лакри-Пяст! Тиби, в конце концов!
Сердилась я конкретно и уже собралась пойти к Кочерыжке и высказать ему свое фи, как раздался рык «ловца»! Я в момент выкинула всю свою злость за борт и ломанулась к Стиве.
Он сам бежал мне навстречу.
— Алена,
С тем мы разбежались в разные стороны. Я — выполнять приказ дистэто, он…а фиг его знает, куда.
Минут десять спустя, мы поравнялись с яхтой.
Голос Стивы.
— Приветствую!
— Хэлло, бразер! Куда идете? — западный акцент.
— Гудали, а вы?
— А мы в Шахри. В Гудали что-то стряслось. Там проверки поголовные. Каждую яхту обыскивают и даже под водой проверяют. Психи! Данов понагнали. Сканируют на предмет дара.
— В Бонхо и Джиру то же самое. Преступница какая-то. Бред!
— Бонхо? Это малая пристань, верно? Зарядиться там можно?
— Да, вполне приличные зарядники. Идите смело!
— Ну, будь, бразер! Попутного ветра!
— И тебе не хворать, чел!
Боже мой….Гудали! Даны! Что делать?
Глава 14 Стива. Самое дорогое
Я снова сбежал от Алены. Уже в который раз, теряя контроль и стараясь тупо не накинуться на нее. Только сегодня я готов был вопить ей в уши, что люблю.
Все хуже и хуже. Словно болезнь, прогресс-регресс. Я четко шел по спирали своей влюбленности ко дну. Или к Небу? Это как посмотреть…
Я понял, отчего шейхеныш потерял разум. Пела она, как ведьма! Сирена, чёртова! Вот кто меня за язык тянул? Зачем просил петь для меня? Дубина. Теперь сиди, Стива, и вой от тоски!
Но! Есть все же, НО! Я нравлюсь ей. Я не могу не замечать ее взглядов в свою сторону. Правда, мне от этого не легче.
Ну, предположим, мы переспим (чёрт, не думай эту мысль, Стива!), а потом? Она сойдет на берег в Пенни-Сток и все?
Нет, не годится! Если не сдамся ей, то она будет вспоминать меня в Столице. Но, это не точно. Повспоминает и забудет. Найдет себе под стать. Богатого дана с длинным именем.
Я чуть не полыхнул от этой мысли.
Предположим, я не дам ей забыть себя. Но, как? Позвонить? Приехать? Ага, прямо в гости к премьер-министру. Типа, Марк Андреевич, я тут приехал Вашу дочь охмурить, Вы не против?
Пипец!
Даже если мне удастся влюбить ее в себя дней за десять (уже за девять), а если принять во внимание, что Гудали недалеко и нужен четкий план действий, то и за восемь, что дальше?
А все просто, Стива, если полюбит, значит, будет твоей и с тобой! В Мальето, в Столице, неважно.
Я снова впадал в состояние дичайшей озабоченности. На ум пришло только одно — просто завалить Паку в постель и залюбить до смерти. Почему нет? Я точно знаю, что тиби меня желает. Еще ни одна женщина не была мною недовольна. А если учесть мою крайнюю влюбленность, то ради тебя, Алена, я расшибусь в лепешку! Любовь случается и по причине исключительного секса! Прекрасный вариант!