Пакуем чемоданы

Левин Ханох

Эльханан: Вот так, безо всякого предупреждения, раз - и все.

Геня: А я что, не говорила? Я же обещала, так я и сделала.

Эльханан: Нам надо еще кое о чем поговорить.

Геня: Ай, я была для всех вас как просто "апчхи". Сказали "будь здоров" и пошли дальше.

(Санитары уносят носилки. Эльханан остается. Говорит как бы про

себя, но и как бы вдогонку Гене): Я еще не все выяснил! На повестке дня еще несколько важных вопросов. Мы же еще ничего друг другу не сказали. Надо поговорить, мама, нам надо поговорить. (Пауза). А я себя вел так, будто впереди вечность.

Рассвет. День. Вечер. Гробовщик тащит тележку с гробом, на котором тело Гени, покрытое простыней. За гробом идут Бьянка, Лола, Зиги, Циля, Мотке, Ципора. Процессия останавливавется у дома Геллернеттеров. Мотке подходит к стояещму неподалеку Эльханану кладет руку ему на плечо, подводит его к процессии, становится напротив всех, готовясь произносить речь:

Мотке: Сегодня мы провожаем в последний путь Геню Геллернеттер. Что мы можем о ней сказать? Она была скромной, порядочной женщиной, Что еще? Была предана своей семье и сыну. Она никому из нас не мешала, прожила свою жизнь тихо и незаметно. Относительно. Близким она вечно жаловалась на боли и болезни. Но если этого не учесть, во всем остальном она прожила тихо. Ничего после себя не оставила. И я спрашиваю себя то, что может и вы спрашиваете. Ведь кроме вечного страха перед болезнями должно ведь было буть у нее в жизни что-то еще, о чем она не говорила. Какая- то другая жизнь.

Ведь мы не приходим в мир только для того, чтобы жаловаться на болезни. Или чтобы считать деньги. Или играть в бридж.

Бьянка: А мы пока что и не играли.

Мотке: И все таки, Главного мы не говорим. И вот когда мы лежим на этой тележке, накрытые простыней, и скоро нас покроет земля, только тогда становится понятно - что было суетой, и что - главным, что главного-то мы так и не сказали, растратили время по пустякам, жевали, плевались, но главного так и не сказали. Господь дал нам похороны, чтобы мы

напомнить нам о жизни, чтобы мы помнили об этой тележке и об этой простыне и между похоронами.

Лола (тихо плачет): Как это трогательно... как правильно...

Бьянка (тоже плачет): Шабтай, Шабтай...

Ципора: Мотке начал читать про философию и каждое утро ходит в синагогу .

Мотке: Ципора, тихо!

Ципора: Вы еще услышите, что он скажет в следующий раз!

Гробовщик: Да будет ей земля пухом...

Тащит тележку, уходит. За ним - остальные. Темнеет. Ночь.

( Эльханан с чемоданом идет к остановке. За ним идут его отец Цви и мать Геня, взявшись под руки. Они одеты как туристы, улыбаются)

Геня: Эльханан.

(Эльханан останавливается, оборачивается): Мама!

Цви: Эльханан, пошли в кино, "Панорама в небесах".

Геня: Папа, как всегда, денег не считает - Америка, кино, мороженое. А ведь чистый воздух, красивые пейзажи - все это бесплатно. Пошли с нами погуляем, Эльханан.

Эльханан: Я уезжаю в Швейцарию.

Геня: Мы и там погуляем. (Эльханан плачет) А когда и я побываю в Швейцарии?

Эльханан глядит в сторону остановки. Передумывает. Садится на чемодан. Темнеет. Ночь. Утро. Два ъасида спешат в синагогу, бормоча на ходу:

Благодарю тебя, Господь милосердный, что ты мне вернул душу после сна.

Из углов выходят Нина, Элиша, Бела, Зиги, Анжела, Альфонс. Все с чемоданами. Стоят в тишине рядом с чемоданами.

Геня: Пошли, сынок, погуляем с мамой и папой.

Эльханан: Все, кто стоял между мной и смертью, уже умерли. Теперь между мной и смертью - никого.

Геня: Пошли, Эльханан!

Эльханан: Погодите чуть чуть.

Входит Авнер с тележкой, на которой чемодан. За ним - Беба с чемоданчиком. Оба одеты как туристы, они веселы и счастливы.

Авнер: Последний чемодан.

Эльханан: Погодите чуть чуть.

Последняя реплика переводчика:

Все (в зал): Идемте с нами!

Конец