Палач в белом
Шрифт:
– Когда рискуешь, – объяснил он, – нужно по крайней мере знать, за что рискуешь!
– Мне нравится ваш подход к делу, – иронически сообщила Лидия Сергеевна. – Надеюсь, вы и дальше будете так же обстоятельны? Что вы предполагаете применить?
Врач задумчиво посмотрел на нее, не сразу решившись ответить.
– Я думаю использовать конвалятоксин внутривенно, – признался наконец он. – В повышенной дозе и при быстром введении он должен вызвать остановку сердца.
– Что значит – должен? – подняла брови Лидия Сергеевна. – Вы что, не уверены?
– Он
Раскрыв чемоданчик, он неторопливо облачился в белый халат и рассовал по карманам шприцы и ампулы.
– Где больной? – спросил он наконец. – Я запамятовал, где тут у вас спальня.
Лидия Сергеевна молча взглянула на него и пошла к двери. Так же молча они дошли до спальни, и она легкими движениями подтолкнула его в спину. Врач вошел в комнату, привычно хмуря брови, и поздоровался. Больной лежал на кровати, гневно разглядывал врача, силясь что-то сказать. Доктор наклонился поближе.
– Какого черта! – грубо пробормотал старик. – Ваша служба стала работать безобразно! Вас не дождешься! В мое время за такую работу людей расстреливали... Понимаете вы это? – Губы его кривились от досады и боли. Высохшая желтая кожа туго обтягивала череп.
«Ваше время прошло, – подумал он, – вам уже никогда не доведется расстреливать, вам теперь самим бы выжить...» Но вслух только сказал:
– Мы выехали сразу же, как получили вызов. Без задержек. Просто вас беспокоят боли, и оттого кажется, что долго...
– Не морочьте мне голову! – задохнулся старик. – Передо мной на стене часы! Больше всего я ненавижу эту трусливую ложь! Вы не находите в себе смелости даже признать вину, мерзавец!
– Не надо так волноваться! – миролюбиво сказал врач. – Сейчас я сделаю вам укол, все придет в норму... Расслабьтесь!
Не обращая внимания на ворчание старика, он обнажил его высохшую руку и перетянул плечо жгутом. Затем сноровисто начал наполнять шприц лекарством, надламывая одну ампулу за другой.
– Чего это вы там собираетесь мне вводить? – подозрительно прохрипел больной, водя по сторонам воспаленными глазами.
– Как обычно, морфин, – спокойно ответил он, поднимая шприц, и выпустил из иглы тонкую струйку жидкости. – Немного увеличим дозу... Ведь, кажется, двойная доза вам уже не очень помогает?
– Ни хрена не помогает! – подтвердил старик, напряженно следя за тем, как тот ощупывает бугристую фиолетовую вену на его локтевом сгибе. – Да еще моя стерва намеренно забывает приобрести лекарство! Она хочет, чтобы я мучился! Но ей эта политика еще выйдет боком! Дайте мне только встать...
Мужчина в белом халате проколол иглой стенку вены и потянул поршень – густая черная кровь с усилием вползла в шприц. Он распустил жгут и, закусив губу, решительно надавил на поршень.
– Только вы, врачи, не лечите меня ни хрена... – опять заговорил старик и вдруг оборвал речь.
Врач быстро взглянул на пациента и выдернул иглу из вены. Шприц был пуст. Рот старика открылся, словно он собирался закричать, но наружу вырвался лишь слабый шелест выдыхаемого воздуха. Желтое лицо вдруг страшно побелело –
– Федор Никодимович! – испуганно позвал он, пытаясь проглотить вставший в горле комок.
Ответом ему было молчание. Внезапно и остро он ощутил скверный запах, висевший в комнате, – запах немытой кожи, испражнений и пота. Его затошнило, захотелось на воздух.
– Федор Никодимович! – уже смелее произнес он и нащупал пальцами сонную артерию старика.
Зелепукин был мертв. Врач вдруг понял, что весь вспотел. Достав из кармана носовой платок, он тщательно вытер лицо и шею. Потом так же тщательно и аккуратно собрал шприцы, пустые ампулы и спрятал по карманам. Перед уходом еще раз посмотрел на старика, но сомнений никаких уже не испытывал. Он справился с этой работой. И пусть он еще не разбогател, но первый шажок к богатству, несомненно, сделан.
Лидия Сергеевна встретила его мрачным, испытующим взглядом. Доктор подошел к столу, где лежал его чемоданчик, и, не торопясь, сложил туда содержимое своих карманов.
– И долго вы собираетесь молчать? – враждебно спросила Лидия Сергеевна.
– Что? Да-да, – спохватился он. – Простите, я немного задумался. Ну что ж, конвалятоксин, как я и полагал, оказал свое действие. Мне здесь больше нечего делать. Прощайте!
Он направился в прихожую.
– Доктор! – окликнула его Лидия Сергеевна. – Снимите же с себя этот халат! Или вы собираетесь в таком виде идти до самого дома? Будьте внимательнее, доктор!
Итак, я – Ладыгин Владимир Сергеевич, работаю теперь в терапевтическом отделении под руководством милейшего Игоря Станиславовича Макарова. Откровенно говоря, до последней минуты мне в это не верится. Все, что произошло за последние недели в нашей больнице – при моем непосредственном участии, заметьте, – должно было привести к неминуемому увольнению. Нравы нашего учреждения очень строгие. Даже появление на рабочем месте без галстука уже производит небольшой переполох. Что же говорить о том вопиющем случае, когда наша больница стала ареной криминальных разборок!
Разумеется, затеял их не я, но в силу обстоятельств и некоторой склонности к авантюрам так активно вмешивался в события, что руководство именно меня рассматривало в качестве основного источника неприятностей. Особенно преуспел в этом мой непосредственный начальник, заведующий реанимационным отделением Степан Степанович Ланской. Еще не успели остыть тела погибших, как на стол заместителя главного врача легла его докладная о моем недопустимом поведении. Заместитель главврача Штейнберг Борис Иосифович сам был зол на меня, и от немедленной расправы меня спас только больничный лист.