Палачи и казни в истоии России и СССР
Шрифт:
В 1738 г., в царствование Анны Иоанновны, объявился самозванец Миницкий, объявивший себя царевичем Алексеем Петровичем. Самозванцу удалось «смутить» бывшего священника Г. Могилу и нескольких солдат и казаков. Дело сочли важным и решили произвести сильное впечатление на народ варварскими казнями. «Миницкий и священник села Ярославца Г. Могила были посажены живые на колья; некоторые из участников были четвертованы, другим отрубили головы». После казни самозванца Анна Иоанновна издала специальный указ, где рассказала о выступлении Миницкого и о мучительной казни, которой подвергся сам самозванец и те, кто ему поверил. Указ был оглашен по всей стране (37: 98).
Посажение на кол было одной из самых мучительных казней: под тяжестью тела казнимого кол медленно проникал в его внутренности и выходил наружу в грудь или между лопатками. Для увеличения мучений на колу делалась перекладина, которая задерживала опускание тела и тем самым замедляла смерть, доставляя казненному адские страдания. Иногда во время сидения преступника на колу ему проводился последний допрос, а священник давал напутствие.
Со второй половины XVII века в России применяется такой вид квалифицированной казни, как повешение на железном крюке за ребро. Этот один из самых жестоких видов казней описан в «инструкции для искоренения разбойников».
Еще один вид экзотической казни-пытки описывает известный немецкий путешественник и ученый Адам Олеарий в Путевых записках о Московии XVII века. «Жертву привязывают к спине сильного человека, стоящего прямо на ногах и опирающегося руками на особое приспособление, похожее на высокую, в человеческий рост, скамейку, и в таком положении наносят 200 или 300 ударов кнутом, преимущественно по спине. Удары начинают наносить пониже затылка, и они идут сверху вниз. Палач с таким искусством наносит удар, что с каждым разом отрывает кусок мяса. Подвергшиеся истязанию большей частью умирают» (38:289). Подобная казнь применялась на Руси и в XIX веке, при Николае I, когда формально смертной казни не существовало. Преступника приговаривали более чем к ста ударам кнута, что равносильно смертельному приговору. Палач, понимая, что означает такой приговор, из чувства человеколюбия убивал несчастного третьим или четвертым ударом кнута.
В России квалифицированные способы смертной казни применялись вплоть до XVIII века. Утопление как вид казни применялось главным образом при массовых казнях. Так, в 1607 г. было утоплено по повелению царя Василия Шуйского до 4 тыс. мятежников: «Пленных мятежников каждую ночь выводили сотнями, ставили их в ряд и убивали как быков, ударяя дубиною по голове, а тела спускали под лед в Яузу». При царе Алексее Михайловиче казнь эта была применена к лицам, обвиненным за участие в бунте 1662 г.: «Пущим (т. е. главным) ворам в ночи учинен указ, — пишет Котошихин, — завязав руки назад, посадя в большие суды, потопили в Москве реке». При Алексее Михайловиче утопление вместе с собакою, петухом, ужом и котом назначалось также за отцеубийство и матереубийство (30: 95).
Как и в Европе, в России казни совершались публично при большом стечении народа. Устраивались торжественные процессии к месту казней, а трупы или части тела казненных выставлялись на месте казни. Иногда казненные надолго оставлялись на виселицах, на колу или на колесе; при четвертовании отрубленные члены выставлялись в разных концах города или прибивались к деревьям по дорогам, а голова казненного водружалась в публичном месте на кол. Иногда казни носи ли издевательский характер. В работе историка русского права Николая Павловича Загоскина «Очерк истории смертной казни в России» приводится пример такой казни, когда две женщины, казненные «окопанием в землю», после смерти были еще повешены верх ногами на виселице. В 1696 г. по приказанию Петра I была совершена казнь над трупом умершего за 13 лет перед тем боярина И.М. Милославского, которого Петр считал идейным вдохновителем стрелецкого движения. Тело умершего было извлечено из могилы и отвезено на тележке, запряженной шестью свиньями, в Преображенский приказ, где было облито кровью казненных стрельцов, а затем рассечено на части (39: 27). Нередко тела казненных отдавались на съедение собакам. Так, части тела четвертованного Стеньки Разина были выброшены в различных местах Москвы, а внутренности брошены собакам. По свидетельству современника, «псам на съедение отдан»; равным образом, и Никита Пустосвят был «главосечен и в блато псом на снедь» (40).
Иногда «заплечных дел мастера» еще и от себя усугубляли характер казней. Так, при царе Василии Шуйском при повешении самозванца лже-Петра веревка оказалась слишком толстой и петля не могла затянуться; тогда палач, взяв дубину у стоявшего поблизости мужика, размозжил повешенному голову. Через несколько лет при повешении четырехлетнего ребенка «паньи Маринки проклятого сынка-ворёнка», из-за того, что ребенок был легок, мочальная петля не затянулась, и несчастный, полуживым, был оставлен в метель и стужу мученически умирать на виселице. Речь идет о сыне Марины Мнишек и Лжедмитрия II. Марина Юрьевна Мнишек (1588–1614) — дочь Сандомирского воеводы Ежи Мнишека и Ядвиги Тарло, жена Лжедмитрия I, венчанная с ним в мае 1606 г., незадолго до его гибели, и коронованная как русская царица. Единственная женщина, коронованная в России до Екатерины I. После казни Лжедмитрия I — жена следующего самозванца, Лжедмитрия И, выдававшего себя за первого. Активно участвовала во всех основных событиях Смутного времени. По сообщениям русских послов польскому
Православный народ России смотрел как на Антихриста и на другого горячего поклонника смертной казни — на Петра I (1682–1725). Воинский устав Петра I 1716 г. предусматривал смертную казнь за 123 преступления. Примерно в половине случаев в уставе был определен способ смертной казни. В остальных — его оставляли на усмотрение суда. В отличие от Уложения 1649 г. число способов смертной казни при Петре было сокращено до трех: расстрел (аркебузирование), обезглавливание и повешение. Расстрел применялся только к военнослужащим. Обезглавливание осужденных производили мечом на плахе или бревне, а не топором, как при предшественниках Петра. По сравнению с Уложением царя Алексея Михайловича в Воинском уставе Петра число преступлений, караемых смертью, увеличилось почти в два раза. Преступлениями против веры в Петровскую эпоху считались «союз с дьяволом», «заговор ружья», «непосредственное сношение с адом с целью причинения вреда другим людям». Эти «преступные деяния» карались сожжением. Богохуление влекло за собой смертную казнь с предварительным прожжением языка раскаленным железом. К преступным деяниям была отнесена и лжеприсяга — при значительных последствиях преступление каралось смертью, при незначительных — отсечением двух пальцев и каторгой. Важным политическим преступлением в Воинском уставе считались неуважительные высказывания против царя: «Кто против Его Величества особы, — говорит 20-й артикул этого документа, — хулительными словами погрешит, его действия и намерения презирать и непристойным образом о том рассуждать будет, имеет живота лишен быть и отсечением главы казнен».
Как и во времена Алексея Михайловича, «залитием» горла расплавленным металлом наказывалось изготовление фальшивых монет. Об этом свидетельствует указ Петра от 5 февраля 1723 г., предписывающий отсекать «для скорой смерти» головы тем из подвергающихся этой казни преступникам, которые не сразу умрут после экзекуции над ними. К этой же группе преступных деяний были отнесены растрата или «утайка» казенных денег, караемые повешением. К такой же казни приговаривались и недоносители по таким делам. Смертной казнью при Петре карались виновные во всяком умышленном убийстве. Состоявшаяся дуэль, хотя бы в результате ее не было ни смертного исхода, ни нанесения раны, наказывалась позорной казнью через повешение как для обоих противников, так и для их секундантов. Даже убитый на дуэли не избегал казни — его мертвого вешали за ноги. При Петре I впервые в российском светском законодательстве появляется определение посмертных наказаний за самоубийство. Воинский устав отличал самоубийство, совершенное при здравом уме, от самоубийства, совершенного в болезненном психическом состоянии. В первом случае труп самоубийцы волочился палачом по улицам, после чего его бросали «в бесчестном месте»; во втором случае самоубийца лишался христианского обряда погребения. Воинский устав предусматривал также наказания и за покушение на самоубийство. Если солдат покусится на самоубийство «от мучения, досады или в беспамятстве», он с бесчестием изгоняется из полка; если же он покусится на него без этих смягчающих вину обстоятельств, его наказывали смертной казнью. Прелюбодеяние, блуд, кровосмешение, многобрачие, похищение и изнасилование женщин, мужеложство и скотоложство — все эти преступные деяния по Воинскому уставу карались смертной казнью, иногда заменяемой каторгой или телесным наказанием. Суровое наказание за прелюбодеяние смягчалось, если уличенная в нем сторона докажет, что она «в супружестве способу не может получить телесную охоту утолить».
Как и в Уложении 1649 г., смертная казнь через сожжение назначалась за поджог, если будет доказана умышленность деяния. За разбой и грабеж виновные карались колесованием «с последующим наложением на колесо тела казненного». Крупная кража (на сумму свыше 20 рублей), «а равно кража хоть и мелкая, но совершенная в четвертый раз, всякая кража во время наводнения или пожара, кража из казенного цейхгауза, у своего господина, у товарища или на карауле, если цена покраденного даже и незначительна», наказывалась смертной казнью через повешение. Воинский устав предусматривал наказания и за другие квалифицированные виды кражи: святотатственная кража из церкви (храмская татьба) влечет за собой смертную казнь путем усекновения головы. В качестве воров рассматриваются и «одинаковую с ними кару несут» лица, утаившие украденное и не объявившие о краже начальству.
Особенно жестокими были казни Петра I в 1698 г., при подавлении стрелецкого бунта, вызванного тяготами службы в пограничных городах, изнурительными походами и притеснениями со стороны полковников. После разгрома восставших стрельцов в 40 верстах к западу от Москвы войсками А. Шейна и П. Гордона 22 и 28 июня были повешены 56 «пущих заводчиков» бунта, а 2 июля — еще 74 «беглеца в Москву». Кроме того, 140 человек были биты кнутом и сосланы, а 1965 человек разосланы по городам и монастырям.
Срочно возвратившийся из-за границы 25 августа 1698 г. Петр I возглавил новое следствие («великий розыск»). Из городов и монастырей велено было свезти сосланных ранее стрельцов, которых разместили по московским монастырям и в подмосковных селах под крепким караулом. Всего было задержано 1714 стрельцов. Допрос происходил в Преображенском селе под руководством князя Федора Юрьевича Ромодановского, заведовавшего Преображенским приказом. Для допросов было устроено четырнадцать застенков, каждым из которых заведовал один из думных людей и ближних бояр Петра. Признания добывались пытками.