Пальцы китайским веером
Шрифт:
Я взяла прямоугольную бумажку и машинально прочитала напечатанный на ней текст: «Изделие «Французская страсть». Страна изготовитель Китай – Аргентина. Поставщик Сингапур. Внимание! Не является игрушкой. Не предназначена для детей младше шестнадцати лет».
– Пакетик нужен? – спросила Алиса.
Я оторвалась от изучения талона.
– Конечно, подарочная упаковка необходима.
Удачной оказалась и встреча с Никой. Девушка мгновенно наложила мне макияж, потом слегка взлохматила волосы, попшикала на них лаком и сказала:
– Короткая
– Верно, – улыбнулась я.
Ника вынула ободок, сделанный в виде косички из светлых волос, и осторожно надела на мою голову.
– Пустяк, а придает праздничный вид. Возьмете?
– Вообще-то я не ношу обручи, – протянула я, обозревая себя в зеркале.
– Зря, вам очень идет, – заметила девушка. – Он недорогой, берите, не пожалеете. Аксессуары у меня в единственном экземпляре, сама их мастерю. Будет у вас прекрасное дополнение к наряду, законченный лук.
Я еще раз полюбовалась на себя.
– Давайте. Похоже, безделица мне действительно к лицу.
…В ресторан я опоздала самую малость, явилась спустя пятнадцать минут после указанного времени, но не чувствовала себя виноватой. Четверть часа – это совсем не страшно. Наоборот, воспитанный гость никогда не появится ровно в девятнадцать ноль-ноль, он чуток припозднится.
Я сняла верхнюю одежду, отдала ее гардеробщику, позвонила Феликсу, сказала в трубку:
– Уже тут. – И, выпрямив спину, пошла в зал.
Отчего-то при моем появлении собравшиеся перестали разговаривать и начали глазеть на меня. Мне стало не по себе. Чего они так уставились? У меня чулок «поехал»? Или макияж размазался? Но потом пришло понимание, здесь скопились родственники и лучшие друзья Глории. Готова спорить, что матушка Феликса по секрету шепнула каждому: «Дорогуша, сын хочет представить нам свою обожэ».
Решив не ударить в грязь лицом, я еще отчаяннее свела лопатки, приклеила на лицо самую приветливую улыбку, поискала глазами Маневина, увидела его около кресел, в которых сидели разновозрастные леди, приблизилась к нему и тихо сказала:
– Привет.
Феликс обернулся и вытаращил глаза.
– Что-то не так? – шепотом поинтересовалась я.
– Э… э… – пробормотал Маневин, – ты чудесно выглядишь. Платье… э… э…
Поскольку раньше Феликс не отличался косноязычием, я поняла, что он восхищен моим видом, и состроила ему глазки. Маневин закашлялся, потом пару раз глубоко вдохнул и странным, каким-то не своим голосом произнес:
– Дорогая мама! Разреши представить тебе Дашу Васильеву.
– Давным-давно мечтаю познакомиться с вами, – произнес звонкий, совсем не старческий голос.
Я повернулась на звук и онемела. Передо мной на диване сидели две женщины. Одна из них, очевидно, мать Феликса, полная седовласая дама, наряженная в темно-серую хламиду и замотанная в километр бус от великой Коко, холодно-изучающе смотрела на меня. Вторая, вероятно, подруга матушки
Но не идентичность укладки и грима заставили меня лишиться дара речи. Дама, чье имя пока не сообщили, была в голубом платье на бретельках, имела на шее бантик из искусственного жемчуга, висевший на паутинно-тонкой цепочке, а на ногах у нее были лодочки на платформе, сплошь утыканной золотыми заклепками. Учитывая одинаковые фигуры, светлую кожу, голубые глаза и любовь к традиционно красному лаку на ногтях, мы смотрелись близнецами. Да что там, мы являлись клонами! Овечка Долли [14] рядом не стояла!
14
Овца Долли – первый клон млекопитающих.
Глава 20
Феликс дернул меня незаметно за руку, я сделала глотательное движение, поняла, почему присутствующие перестали болтать при моем появлении, и от полнейшей растерянности, не к месту вспомнив пронырливого продавца Евгения, всучившего мне этот прикид, сказала блондинке:
– Вас случайно не Еленой Петровной зовут?
Седовласая дама издала звук, смахивающий на гневное хрюканье. Стало ясно, что я совершенно не пришлась ей по вкусу.
– Нет, – весело ответила блондинка и встала.
Я втянула голову в плечи. Здорово, вдобавок ко всему мы еще и одного роста.
– Рада вас видеть! – громко заявил мой клон. – Вы Даша Васильева? Правильно?
– Да, – подтвердила я, стараясь держаться естественно.
– Ну наконец-то! – весело сказала «близняшка». – А я мать этого оболтуса!
Тоненький пальчик женщины, украшенный кольцом в виде лягушки, показал на Феликса. Я на секунду удивилась, потом по-настоящему испугалась. Нет, пожалуйста, только не это!
– Феля, ты мог бы сам нас познакомить, – прочирикал клон.
Маневин развел руками:
– Не успел. Ты, как всегда, поторопилась.
Мать профессора надула губки.
– У меня день рождения, поэтому я делаю, что хочу, и не желаю слышать ни упреков, ни замечаний.
Пожилая дама в мешкообразном платье издала грозное покашливание.
– О господи! – опомнилась Глория. – Совсем забыла! Дашенька, разрешите вам представить Зою Игнатьевну, бабулю Фели.
Я снова впала в ступор. У Феликса есть бабушка? Сколько же ей лет? Хотя если Глория родила сына в девятнадцать, а ее мать в том же возрасте произвела на свет дочь, то сейчас Зое Игнатьевне вовсе не сто годков.