Пальцы решают все
Шрифт:
– И свидетели, конечно же, его не запомнили.
– В точку. Абсолютно непримечательный товарищ.
– Умный, стало быть. Но безрассудный. Не боится «пальчики» оставлять.
– Потому что знает, что они в ментовке не засвечены. Был бы судимый, не оставил бы.
– Если только не совсем на голову отбитый. Значит, в криминальной среде его можно не искать. Я имею в виду, среди «сидельцев».
– Согласен. Пересекаться мог, но… Кстати, похоже, он везде действует один.
– Думаешь?
– Уверен. Ладно, Стас, я на обед и к следакам.
– Я понял, Лева. Если что, я – здесь. А на телефоне – всегда.
Вернулся Гуров действительно уже под вечер. Крячко сидел в кабинете, изучая какие-то листки. Увидев напарника, он расплылся в улыбке.
– О, к нам приехал, к нам приехал Лев Иваныч дорогой!
Сыщик усмехнулся. Стас в своем амплуа.
– Успехи есть?
– Смотря в чем, – Гуров отряхнул остатки так и не переставшего идти снега с куртки и шапки. Он разделся и сел за стол. – Следственный эксперимент прошел нормально, мы с Любимцевым больше просидели.
– Илюша тебе рассказывал, как космические корабли бороздят просторы Большого театра?
– Да нет, мы с ним обсудили дела наши скорбные. Оказывается, Илья выезжал на предыдущий случай. Говорит, все то же самое. Тогда грохнули мужичка, который продал квартиру, оставленную ему бабушкой в наследство. Ну и решил обмыть.
– А обмывал, похоже, вместе с убийцей?
– И с ним тоже. Любимцев сказал, что допросил всех собутыльников, никто не помнил, чтобы приходил кто-то еще. А они все друг друга знают – с убитым были коллегами. Значит, убийца пришел после них, тоже отметил и помыл денежки, прикончив перед этим хозяина.
– Вот оно как, – покачал головой Стас. – А я еще посмеялся над Любимцевым. Мы когда с ним ковырялись в квартире Рузанова, он себе под нос буркнул: «Дежавю какое-то». Ну или что-то в этом роде. Я тогда усмехнулся, мол, конечно, ты же следователь, а не дядя с улицы. Он ничего тогда не ответил. Теперь я понял, что он имел в виду.
– Сравнил с последним случаем.
– Именно. Так что, Лева, посмотрел я пару папочек, потом сходил к экспертам, взял распечатку звонков. Вот как раз сидел над ними.
– И?
– Угадай с трех раз.
– Номер убийцы не определен, – хмыкнул Гуров.
– Именно. В день смерти Рузанову звонили следующие лица: Настя, Гриша Кобцев и Серега.
– Настя – его подружка. А остальные кто?
– Из театра. Серега, он же Сергей Жижков, трудится в «Модесто» барменом. А Гриша – артист, оттуда же.
Лев Иванович призадумался.
– Получается, убийца Рузанову не звонил.
– Получается, так.
– Тогда, наверное, он просто подошел к его дому и навязался в гости под благовидным предлогом.
– Ага, чисто случайно. Это тогда не убийца, а экстрасенс, если так заранее подгадал, что артист, проводив подружку, пойдет домой. Не иначе, в хрустальный шар смотрел или картишки раскинул.
– Да нет, Стас, тут все проще. Убийца следил за Рузановым.
– Думаешь?
– Уверен. Может, артист и номера
– Резонно, но мне кажется, он не стал бы светиться перед таким количеством свидетелей. Наверняка понимал, что кто-то из гостей артиста вспомнит некоего условно Васю, который был на очередной гулянке, и как, собственно, этот Вася выглядит.
– Думаешь, познакомился с ним где-то еще?
– Почему нет? Давай завтра займемся опросом всех знакомых и друзей Рузанова. Может, ты и прав, может, убийца и был в компании на пьянке. Но что-то меня гложут сомнения.
– Тогда надо их развеять. Завтра пойдем в театр «Модесто». Я позвоню директору, попрошу, чтобы он всех собрал. Он вроде мужик без понтов. Да и деваться ему некуда. Как-никак органы попросят. Будем спрашивать обо всех, кто попадает под скудное описание потенциального убийцы.
– Добро. Ты, кстати, до отца артиста так и не дозвонился?
– Эх, точно! – хлопнул по столу Гуров. – Закрутился тут с этой прокуратурой и следаками. Сейчас, – он порылся в лежащих на столе бумагах, потом достал блокнот и набрал на мобильнике номер. – Алло, здравствуйте. Могу я услышать Рузанова Сергея Николаевича? Из полиции беспокоят. Полковник Гуров, главное управление. Скажите, кем вам приходится Рузанов Евгений Сергеевич, проживающий по адресу… – Сыщик продиктовал в трубку адрес и дату рождения покойного артиста. – Сыном? Ясно. Сергей Николаевич, у меня для вас печальная новость. Ваш сын умер. Убит. Мы сейчас расследуем его убийство. Да. Да, на работе. Приезжайте.
Лев Иванович закончил разговор и посмотрел на Крячко.
– Приедет? – спросил напарник.
– Да, он где-то в нашем районе. Дождусь его. Тем более все равно хотел оставшиеся дела посмотреть.
– Помощь нужна?
– Да нет. Ты хотел пораньше уйти?
– Наташа приболела. Просила за лекарствами зайти.
– Е-мое. Простыла, что ли?
– Ну да. Сколько раз говорил, не выходи в подъезд зимой в одном халате. Не улица, но и не квартира чай. А то соседка к ней, видите ли, зашла. Вот и зацепились бабы языками.
– Иди, конечно. А я поработаю.
Старший Рузанов появился где-то через полчаса. За это время Стас успел уйти домой, а Гуров – просмотреть еще одну папку с делом. Ничего особенного. Похожая история. Не зря следователь Любимцев сказал про дежавю. Во всех случаях убийца действовал по одной и той же схеме: приходил к потерпевшему в гости, болтал за жизнь под какой-нибудь алкогольный напиток, а потом брался за нож и делал свое черное дело. И везде оставлял свои отпечатки. На орудии убийства, на посуде, на мебели, на дверных косяках и прочих предметах интерьера. То ли чересчур самоуверенный – знает, что не найдут по «пальчикам», раз перед органами не засвечен, – то ли, как выразился ранее Стас, долбанутый по темечку.