Паломники Бесконечности
Шрифт:
— Ну, теперь старпом будет знать о нас все, — расстроился капитан.
Много часов фрегат взлетал на пенистые гребни высоких, как горы, волн, падал в пропасти, снова взлетал. Ураган нес его в неизвестном направлении. Но вот буря сникла, оборвалась как-то сразу и неожиданно. Ветер упал, и в снастях наступила тишина.
Но где мы? В какой части океана? Мы даже не знали, ночь сейчас или день: над нами все еще висели густые тучи. Часа через два обнажился клочок звездного неба. Мистер Румер взглянул на знакомые ему созвездия и воскликнул:
— Ого! Далековато нас занесло!
Тучи
— Утес! — закричали матросы. — Сворачивайте! Утес!
Но то был не утес. То был Вольный Рыцарь! Коме-га чуть подсветила черные паруса его фрегата. Капитан — молодец! — сразу сообразил, кто это.
— Сети! — скомандовал он. — Натянуть абордажные сети!
Абордажные сети ставились вдоль бортов затем, чтобы нападающие не смогли перескочить на палубу. В рукопашной абордажной схватке с отчаянными головорезами наши ребята могли дрогнуть. Увы, по своей беспечности мы не приготовили заранее сети и даже не знали, где, в каком трюме они лежат.
И здесь капитан не растерялся, приняв единственно верное решение: сбить у противника мачты, лишить его парусов и, пользуясь свежеющим ветром, уйти как можно дальше. А потом искать фрегат боцмана. Одним нам с поднаторевшими в битвах пиратами не справиться.
— К бою! — скомандовал он. — Стрелять только по мачтам!
Мистер Румер и матросы поняли капитана и первыми открыли прицельный огонь. Растерявшиеся от неожиданности пираты лишь через две или три минуты опомнились и начали беспорядочную пушечную пальбу. Ядра их то перелетали, не задев и верхушек наших мачт, то шлепались перед бортом. Наши пушкари оказались куда более меткими. Мачты и только мачты были их целью. Вот бизань-мачта пиратского корабля, подбитая в самом основании, громадным своим весом навалилась на грот, сорвала с него снасти и паруса. Еще один меткий залп — и бушприт, многие реи разлетелись в щепки. Вскоре покосилась и фок-мачта.
Оба корабля окутались клубами дыма, стрелять в пороховой мгле уже не имело смысла. Наступила тишина. Когда дым рассеялся, мы с ужасом обнаружили, что корабли как-то незаметно сблизились. Пираты мгновенно — навыков у них не отнимешь! — накинули абордажные крючья на борт нашего фрегата и притянули его к себе.
— На абордаж! — заорали старпомовские головорезы.
Облитые кровавым светом кометы, они кривлялись, строили жуткие гримасы и перепрыгивали на нашу палубу. Ошеломленные и устрашенные внезапным натиском, наши матросы беспорядочно отстреливались, отбивались пиками и пятились к другому борту. Еще немного — и они будут сброшены в море.
Но тут со мной случилось что-то необъяснимое и страшное. С невиданным и удивившим меня самого озлоблением, удесятерившим мои силы, я сделал невероятный прыжок и очутился на палубе
— Штурман! Ребята! Назад! — закричал капитан. — Мы отплываем! Назад!
Но было уже поздно. Нас окружили десятки старпомовских головорезов, как никто умеющих драться врукопашную. Мои храбрецы один за другим падали, сраженные пиками и сабельными ударами. Я остался один. Наш фрегат тем временем отплыл и растворился во мгле. Нет, никого из наших я не осуждаю. Они решили, что все мы погибли.
Дальнейшее вспоминается мне как безумный кошмарный сон. Плясали звезды, в беззвучном хохоте кривилась багровая комета, а я носился по палубе, взлетал на корму и сверхъестественно, с какой-то свирепой быстротой уклонялся от пуль и летящих пик. И рубил, кромсал, рассекал людей буквально пополам. Пираты метались и с ужасом вопили:
— Дьявол! Дьявол!
— Браво! — раздался чей-то крик и хохот.
Я остановился и выронил саблю. Что это со мной? Где я? Кровавый туман в глазах рассеялся, я увидел старпома.
— Браво, художник! Браво! — с веселым изумлением восклицал он. — Ну, кто из нас теперь дьявол? А?
Я не сопротивлялся, когда мне связывали руки. Я до того обессилел, что не мог и пальцем пошевельнуть. И вдруг отшатнулся, заметив среди пиратов знакомую страшную физиономию.
— Крысоед!
— Ну конечно он, — рассмеялся старпом. — Вы же с капитаном вспоминали его. Вот он и откликнулся. Выполнил историческую миссию и явился. Вам от него не уйти.
Осклабившись и щелкая клещами, палач приближался ко мне.
— Примемся за дело? — спросил он. — Прямо сейчас?
— Ни в коем случае, — остановил его старпом. — Он мне нужен живой и невредимый.
Меня втолкнули в тесную каюту. Отлежавшись на полу с полчаса, я кое-как встал и увидел иллюминатор, зарешеченный толстыми прутьями. «Карцер для провинившихся», — понял я и, выглянув наружу, заметил в небе пылающую комету, а на палубе матросов с топорами и пилами. Они пытались выправить покосившуюся грот-мачту и поставить новые паруса. Я повалился на нары и под стук топоров и визг пил заснул. Проспал, видимо, больше суток. Очнувшись, прильнул к иллюминатору.
В сереющем предутреннем небе таяли звезды, но кометы не было. Разбойничий фрегат, очевидно, перебрался подальше от места сражения и укрылся в одном из своих убежищ — в лагуне какого-то атолла. Я догадался об этом, увидев темнеющие кругом пальмы.
Корабль просыпался. Вновь застучали топоры, завизжали пилы. Когда совсем рассвело, дверь приоткрылась, в карцер робко заглянул матрос и в ужасе отпрянул. Загремев засовами, он снова запер дверь и простоял перед ней с минуту, собираясь с духом. Потом снова осторожно открыл дверь и увидел, что я тихо и мирно сижу на нарах. Пират вошел и, поглядывая на меня, положил на табурет хлеб, поставил чашку с похлебкой.