Памфлеты, очерки и зарисовки
Шрифт:
«Незабываемый вечер пережили революционные рабочие Нью-Йорка в последнюю пятницу в Сентрал Опера Хаус. Надолго останутся у них в памяти часы, которые они провели с Маяковским. Как зачарованные сидели три тысячи человек, находившиеся в зале и прислушивавшиеся к речи и к чтению стихов поэта…
В конце своей речи Маяковский заявил:
— Я — первый посланец новой страны. Америка отделена от России 9000 миль и огромным океаном. Океан можно переплыть за 5 дней. Но море лжи и клеветы, вырытое белогвардейцами, за короткий срок преодолеть нельзя. Придется работать
По многочисленным просьбам лиц, не имевших возможности попасть на это первое выступление советского поэта, через три недели в том же помещении организуется второе выступление Маяковского, в котором нашли отражение основные принципы советского искусства, откровеннее прозвучала социальная критика. Вот как отозвались на эту встречу Маяковского с нью-йоркцами те же газеты:
«Лекция тов. Маяковского была построена на пояснении трех основных принципов, характеризующих советскую поэзию и глубокой гранью отделяющих ее от поэзии буржуазных стран…
Советский поэт в своем творчестве стремится стать и становится лицом к лицу с рабочим. Он черпает свое вдохновение в каждодневном, но вместе с тем геройском, часто полном самоотречения и самопожертвования советском строительстве, в созидании новых, лучших форм социалистической жизни. Первая задача искусства — найти свое место в мире…
Второй тезис — искусство есть творчество сегодняшнего дня. Оно должно отражать в себе нужды, заботы, чаяния настоящего момента, не витать в небесах. Мещанство восстает против этого положения…
Каждый революционный поэт должен — и в этом заключается третий тезис — связать себя с классовой борьбой, честно и сознательно связать себя с чаяниями и стремлениями рабочего класса, бросить вызов буржуазии…
Искусство выражает интересы того или иного класса. Советские поэты вполне это сознают и в этом видят новые возможности. Они знают, что каждое стихотворение — «оружие не для отдыха, а для борьбы». Революционные советские поэты, освободившись от буржуазных пут, отвечают презрением на предложения о соглашательстве. Они знают, что единственное место, где гордый, уважающий себя художник не подвергается необходимости продавать свои достижения это — Советская Россия, страна «железной диктатуры пролетариата» («Новый мир», Нью-Йорк, 1925, 14 сентября).
«На этот раз вступление Маяковского к чтению стихов носило политически-литературный и полемический характер…
Вторая и третья части вечера были заполнены удачной, как всегда, декламацией Маяковским его старых и новых стихов. Отрывок из поэмы «Ленин» приковал всеобщее внимание. Поэт говорил о смерти Ленина, о роковом известии, когда не стало пролетарского вождя, и о похоронах. Двухтысячная масса была в буквальном смысле слова загипнотизирована. В заключение поэт отвечал на вопросы по запискам. Эти вопросы носили преимущественно политический, а не литературный характер» («Русский голос», Нью-Йорк, 1925, 12 сентября).
Первое выступление
«Вышло так, что вместо литературной лекции Маяковский пел хвалебные песни советской власти. Маяковский не представитель литературы, а советский агент.
…На банкете в честь поэта Маяковского Маяковский декламировал свои стихи, хвалил СССР и собирал деньги на газету «Новый мир» («Рассвет», 1925, 7 октября).
А вот как оценивала выступления Маяковского в Чикаго газета «Дейли уоркер» — орган Центрального Комитета Рабочей партии Америки, — издававшаяся в этом городе. В день приезда советского гостя она перепечатывает стихотворение Маяковского «Наш марш» и здесь же приветствует его приезд в Чикаго:
«Из далекой красной России, сквозь кордоны лжи и клеветы является к нам луч света из нового мира, строящегося под руководством компартии в Союзе Советских Социалистических Республик. Товарищ Владимир Маяковский приезжает сегодня в Чикаго.
— Добро пожаловать в наш город, товарищ Маяковский!» («Дейли уоркер», 1925, 2 октября).
Что же касается самого выступления Маяковского, состоявшегося в тот же день в самом крупном помещении города, куда набилось свыше полутора тысяч желающих «послушать знаменитого русского поэта Владимира Маяковского», то о нем газета сообщала в следующем номере:
«…Собрание было открыто «Интернационалом»… и после небольшого вступительного слова председателя выступил Маяковский. Сначала и до самого конца он держал аудиторию под своим обаянием… Публика едва не сорвала крышу криками восторга от его стихов, посвященных Америке: «Открытие Америки», «Барышня и Вульворт», «Блек энд уайт». Пятьсот экземпляров его стихов были распроданы на месте» («Дейли уоркер», 1925, 5 октября).
Во второй свой приезд в Чикаго Маяковский, как сообщала та же коммунистическая газета, вызвал еще больший интерес публики. В своей «короткой, но острой речи» он дал прежде всего «крепкий отпор» белогвардейцам из местных русских контрреволюционных листков. Потом выступал с чтением стихов. «Прекрасная и сильная поэма о смерти Ленина произвела огромное впечатление на собравшихся. Остальные произведения также вызвали одобрение и аплодисменты. Маяковский отвечал на вопросы, а также собирал деньги на «Новый мир»…» («Дейли уоркер», Чикаго, 1925, 22 октября).
А вот что писала об этой лекции газета «Новый мир»:
«На второй лекции зал так же был переполнен публикой. И так же восторженно публика отнеслась к поэту. Рабочие почувствовали в нем своего человека.
— Это, брат, свой парень, — сказал один рабочий председателю после лекции. — Недаром местная шваль его ненавидит.
…Во время своего пребывания в Чикаго тов. Маяковский посетил самое святое место в Чикаго: могилу повешенных в 1887 году рабочих лидеров, погибших в борьбе за 8-часовой рабочий день…» («Новый мир», Нью-Йорк, 1925, 29 октября).