Память льда
Шрифт:
Вепрь Лета издавна считался глашатаем войны. Темным и ужасным, древним, как само человечество. Он всегда незримо присутствовал там, где звучала песня битвы: крики умирающих, призывы к отмщению, режущий уши лязг оружия, звон щитов и свист стрел…
«И не мы тому виной, что вскоре голос Фэнера превратится в яростное рычание. Сейчас не время прятаться за стенами храмов и плести интриги. Мы служим Вепрю Лета, идя по дымящейся земле, мокрой от крови. Наши мечи быстры, как ртуть. Скоро все услышат его глас, и тщетны будут
Рат’Фэнер был не единственным в Капастане служителем этого бога, достигшим сана владыки скипетра. Он страстно мечтал облачиться в мантию из меха вепря и занять давно пустующее место дестрианта, даже и не подозревая, что Карнадас уже являлся дестриантом.
«А ведь я мог бы легко поставить Рат’Фэнера на место, открыв ему свой истинный титул. Да что там, я мог бы вообще прогнать его. Чванливый придурок вполне этого заслуживает».
Но Брухалиан строго-настрого запретил ему делать подобный опрометчивый шаг, а смертного меча не переспоришь. И пробовать нечего. Тот наверняка скажет, что время еще не пришло и можно здорово продешевить. «Терпение, Карнадас, твой звездный час обязательно настанет…»
До чего же трудно порою находиться среди напыщенных болтунов, даже не смея хотя бы их одернуть!
— Что, славная выдалась ночка, дестриант?
— Это ты, Итковиан? Такая темень, что я и не заметил, как ты подошел. И давно ты здесь стоишь, несокрушимый щит?
«Давно смотришь на меня своим привычным холодным взглядом? Угрюмый Итковиан, ты хотя бы раз отважишься показать свою истинную суть? Твое лицо и днем-то непроницаемо, а уж сейчас тем более. Интересно, ты догадался, что я следил за твоим приближением?»
— Я только что подошел, дестриант.
— Бессонница замучила?
— Да нет. Вообще-то, я славно выспался, пора и делом заняться.
Серый плащ несокрушимого щита от дождя стал почти черным. Ветер трепал его полы, обнажая голубоватую кольчугу. На руках Итковиана были латные рукавицы с плотно прилегающими манжетами.
— А я и не заметил, что рассвет уже близок, — кивнул Карнадас. — Ну что, собираешься за пределы города? Как думаешь, сколько продлится эта ваша прогулка?
Итковиан пожал плечами:
— Смотря что встретится нам по дороге. Эти умники из Совета масок вынуждают нас ограничиться двумя отрядами. Но если вдруг попадется дичь покрупнее вражеских дозорных, тогда у нас появится основание нанести первые удары по Паннионскому Домину.
— Наконец-то, — ответил дестриант, морщась от очередного порыва ветра.
Они помолчали.
— Скажи, несокрушимый щит, что подняло тебя в такую рань и выгнало наружу? Думаю, ты искал меня не затем, чтобы пожелать доброго утра.
— Смертный меч вернулся с ночного собрания и желает поговорить с тобой.
— И он терпеливо сидит и ждет, пока мы тут с тобой болтаем о том о сем?
— Я полагаю, что да, дестриант. Ему
Оба «Серых меча» прошли к винтовой лестнице и, осторожно ступая, начали спускаться по склизким ступенькам. Вода ручейками стекала по замшелым стенам. Через три этажа стало чуть светлее. Лучики света тянулись из приоткрытых дверей казармы. До того как в ней обосновались «Серые мечи», старинное здание почти сто лет пустовало. Возрастом своим казарма превосходила многие основные строения Капастана, включая и Даруджийскую крепость, ныне переименованную в Невольничью (там теперь заседал Совет масок). Древнее ее был только дворец принца Джеларкана.
«А дворец сей явно строили нечеловеческие руки. Готов в этом поклясться щетиной Фэнера».
Итковиан толкнул скрипучую дверь, ведущую прямо в центральный Круглый зал…
В громадном, скудно обставленном помещении не было никого, кроме смертного меча Брухалиана. Он застыл перед очагом. Невзирая на внушительный рост и крепкое телосложение, Брухалиан казался сейчас чуть ли не призраком. Смертный меч стоял спиной к вошедшим; его черные волосы, длинные и вьющиеся, были распущены и свисали почти до широкого ремня на поясе.
— Рат’Трейк утверждает, будто бы на равнине к западу от города появились незваные гости, — не поворачиваясь, сказал Брухалиан. — И якобы это не дозорные Паннионского Домина, а демоны.
Карнадас расстегнул плащ, стряхнул с него воду.
— Рат’Трейк? Признаться, что-то я не понимаю внезапных претензий Тигра Лета на божественность. Если бы для этого имелись основания, то почитание Первого Героя давно бы уже утвердилось в храмах. А так, жалкие потуги…
Брухалиан не спеша повернулся к дестрианту, внимательно глядя на него своими светло-карими глазами:
— Недостойное соперничество. Летом звучит боевой клич не только одного Фэнера. Думаю, ты не станешь этого отрицать. Есть и другие, не менее звучные голоса. Или ты отважишься спорить со свирепыми духами баргастов и рхиви?
— Первые Герои — еще не боги, — пробурчал Карнадас, растирая замерзшее лицо. — Они ведь даже не достигли положения племенных духов… И как, другие жрецы согласились с утверждением Рат’Трейка?
— Нет.
— Так я и думал.
— Они сомневаются даже в намерениях Паннионского Домина осадить Капастан, — добавил Брухалиан.
Дестриант прикусил язык.
«Я понял твой намек, смертный меч».
Брухалиан перевел глаза на Итковиана:
— Твои бойцы готовы, несокрушимый щит?
— Так точно, готовы.
— Тебе не кажется, что довольно глупо пропускать мимо ушей подобные предостережения? — спросил Брухалиан. — Я бы посоветовал всем, кто отправляется сегодня в дозор, помнить о них.
— Я внимательно прислушиваюсь к любым предостережениям. Обещаю, нынче мы будем бдительны вдвойне, — заверил его Итковиан.