Память любви
Шрифт:
— Преподобные отцы! Что скажете на это вы?
Архиепископ и епископы стали тихо совещаться. В зале поднялся гул. Наконец архиепископ Кентерберийский поднялся с места.
— Между Ронуин, дочерью Ллуэлина, и Рейфом де Боло нет кровных уз. Вот если бы дама подарила Эдварду де Боло ребенка, тогда дело другое. Он имеет полное право взять ее в жены. По нашему мнению, это наилучшее решение столь сложной проблемы, госпожа Элинор.
— Я не хочу его видеть, — заявила Ронуин.
— Но решать не тебе, дорогая моя, — возразила королева. — Ты должна выйти замуж, а он
— Нет! — взвизгнула Ронуин и, не в силах совладать с собой, топнула ногой.
Элинор Прованская, презрев столь ужасающее нарушение этикета, обратилась к ее тетке:
— Госпожа аббатиса, принц Уэльский именно вам доверил действовать от его имени на этом суде?
— Мне, — кивнула та.
— И что вы скажете?
— Прежде всего я должна знать, что предлагает этот человек моей племяннице. Есть ли у него дом и состояние?
Думаю, замком он не владеет, а ведь моя племянница родом из знатной семьи! Даже ее мать, упокой Господь ее душу, принадлежала к благородному роду. Мы готовы выдать Ронуин замуж, но не собираемся делать это в спешке и тем самым» обречь ее на нищету и страдания.
— Разумеется, — согласилась королева, расправляя наряд из пурпурного шелка. — Сэр де Боло, что вы ответите аббатисе?
— Мой дед со стороны матери, не имея других наследников, оставил мне титул барона Ардли, — ответил Рейф. — Земель у меня не так много, но есть прекрасный дом, слуги и десять сервов, обрабатывающих поля. Мой кузен Эдвард владеет большим участком земли, примыкающим к моим владениям. Если вы дадите мне в жены леди Ронуин, эта земля может стать той самой компенсацией, которая ей полагается, и границы моего поместья значительно расширятся. Кроме того, у меня есть скот. Человек я довольно зажиточный, и моя жена не будет ни в чем нуждаться. Пусть я не слишком знатен, но кровь моя так же чиста, как у нее. Я обещаю забыть ее прошлое и возьму в жены, невзирая на ее дурной характер.
Ронуин швырнула четки ему в голову.
— Так тебе понадобились земли Эдварда! Поэтому ты сообразил, как их заполучить? Никогда, ублюдок! Никогда! Я скорее проведу остаток дней в подземелье, чем возьму тебя в мужья!
— Решать не тебе, дитя мое, — шепотом напомнила аббатиса.
— Тетя…
— Послушай меня, Ронуин, — перешла аббатиса на валлийский, — тебя все равно выдадут замуж, хочешь ты этого или нет. По крайней мере этот человек тебе знаком, пусть ты и терпеть его не можешь. А что, если вместо него предложат какого-нибудь старого противного толстяка, который будет бить тебя, тратить твое приданое, а по ночам слюнявить своим грязным ртом? Рейф молод. Он даст тебе детей. Я уверена, рано или поздно вы придете к взаимному согласию. Я обладаю властью заключить этот брак и намереваюсь так и поступить. Умоляю тебя согласиться, пока не поздно, Ронуин.
— Я чувствую себя диким зверем, загнанным в клетку, — пробормотала Ронуин. — Как мне все это ненавистно!
— Знаю, — посочувствовала аббатиса, — знаю, дитя мое.
— Но почему обязательно выходить замуж? — рассердилась Ронуин, уже понимая, что побеждена. Разве можно тягаться с
— Ронуин? — негромко, но настойчиво повторила тетка.
— Я выйду за него, но против воли, — сказала она на норманнском.
— Превосходно! — воскликнула довольная королева.
— Я сам обвенчаю их, здесь, — благосклонно объявил архиепископ, широко улыбаясь.
— Вы очень добры, ваше преподобие, — кивнула королева, — Свадьба состоится вечером, и, если королю станет лучше, он сам придет и будет посаженым отцом прекрасной невесты. Дорогая, я не упоминала, что зеленое удивительно идет тебе?
— Я отведу племянницу обратно в монастырь, пусть остается там, пока будут готовить документы, — предложила аббатиса.
Королева кивнула:
— Я пришлю за вами своего пажа.
Монахини вывели свою подопечную из зала. Ронуин кипела гневом. Эдвард не смотрел на нее, но Рейф, выступив вперед, взял ее руку и поцеловал. Глаза его смеялись.
— Ты пожалеешь о своей наглости, господин, — прошипела она.
— Не думаю, моя Ронуин, — усмехнулся он.
— Я никогда не буду твоей! — запальчиво вскричала она, но аббатиса поспешно вывела ее, не позволив обрученным сцепиться не на жизнь, а на смерть.
— Не устраивай сцен!
— Ненавижу! Ненавижу его! — вопила Ронуин, раскрасневшись от злости и став еще прелестнее.
— Тебе очень повезло, — заметил брат, качая головой.
— Что? И ты на его стороне? — поразилась она.
— Тебе нужен муж.
— Заладили одно и то же! — отмахнулась Ронуин.
— Подумай, сколько преимуществ в этом браке! Ардли куда ближе к Шрусбери, чем Хейвн. Мы будем видеться гораздо чаще.
— Не знаю, к чему ему жениться на мне, — пожаловалась Ронуин, игнорируя утешения брата.
— Он вожделеет тебя, — ухмыльнулся Глинн.
— Человек, посвятивший свою жизнь Богу, не должен говорить подобных вещей, — упрекнула сестра.
— Не веди я столь полной жизни и не познай многих женщин, не смог бы посвятить жизнь Господу, — улыбнулся брат. — Гоняясь за тобой, я изведал все в полной мере.
— Ты настоящий сын своего отца, Глинн, — заверила аббатиса. — Удивительно, что отказываешься от мирских радостей. Жизнь служителя Господня тяжела, племянник.
— Знаю, — кивнул он. — Недаром учился в монастырской школе. Но есть в ней и свои прелести, и свой великий смысл. Я буду счастлив в Шрусбери.
— Тогда благослови тебя Бог, Глинн ап-Ллуэлин, — прошептала она и обернулась к племяннице:
— Ты должна отдохнуть, Ронуин, ибо утомлена телом и духом после тяжких испытаний.
Ронуин, не споря, вернулась в монастырь и, позволив тетке раздеть себя, прилегла.
— А теперь послушай меня, детка, — начала аббатиса. — После брачной церемонии я скажу, что мы уезжаем и что воины твоего отца проводят тебя в новый дом, а поскольку до темноты останется несколько часов, лучше отправиться немедля. Обещаю: никто, даже твой муж, не помешает мне.