Память, Скорбь и Тёрн
Шрифт:
— Выходит, что мы над трапезной, — удивился Саймон. — Когда же мы успели взобраться так высоко?
Саймон уже еле волочил ноги в полном изнеможении, когда Моргенс наконец остановился. В этой части извилистого коридора без окон все стены были завешаны гобеленами. Доктор приподнял один из них, но за ним оказалась серая каменная стена.
— Значит, не тот гобелен, — пропыхтел доктор, поднимая следующий, за которым обнаружилась дверь из неотесанных досок. Сначала Моргенс прижался к ней ухом, прислушался и только потом открыл ее.
— Зал летописей, —
Когда Саймон с грузом прошел через дверь, она захлопнулась с мягким стуком. Саймон оглянулся, но не смог отличить ее от деревянных панелей, идущих вдоль стен коридора.
Им оставался последний, может быть самый трудный участок пути: от самой восточной двери архивных помещений через открытые службы. Когда, шатаясь, они шли по затененной траве, прижимаясь как можно ближе к стене, чтобы только не запутаться в плюще, Саймону показалось, что он заметил какое-то движение в тени от стены на противоположной стороне двора. Что-то большое слегка поворачивалось, как бы следя за их продвижением. Ему почудились даже очертания знакомых сутулых плеч. Но уже темнело, и он не был в этом уверен. Может быть, это было одно из черных пятен, которые время от времени появлялись у него в глазах.
В боку кололо. Казалось, кто-то сжал его ребра огромными кузнечными клещами Рубена. Ковылявший впереди Моргенс придерживал дверь открытой. Саймон вошел, осторожно опустил свою ношу и сам растянулся во весь рост на прохладных каменных плитах. Все вращалось вокруг него.
— Вот, ваше высочество, выпейте это, — донеслись до него слова Моргенса.
Через некоторое время он уже смог открыть глаза и даже приподняться на локте.
Джошуа сидел, прислонившись к стене. Моргенс опустился перед ним на корточки и держал в руках коричневый керамический кувшин.
— Ну как, лучше? — спросил доктор. Принц слабо кивнул.
— Гораздо. Этот ликер похож на тот, что давал мне Прейратс… но не такой горький… Он сказал, что я слабею очень быстро… что этой ночью я им понадоблюсь…
— Понадобитесь им? Мне это совсем не нравится, дьявольски не нравится. — Моргенс протянул кувшин Саймону. Жидкость была шипучей и кисловатой на вкус. Но Саймон сразу согрелся. Доктор встал, выглянул за дверь и закрыл ее на засов.
— Завтра День костров, первое майа, — сказал он. — а сегодня… сегодня очень плохая ночь, мой принц. Она называется Ночь камней.
Саймон чувствовал, как ликер доктора приятно согревает его, спускаясь в желудок. Боль в суставах утихала. Как будто скрученная ткань начала распрямляться. Он сел на полу. Голова слегка кружилась.
— Мне все это кажется исключительно зловещим, — сказал Моргенс. — И это «вы нам понадобитесь», и Ночь камней. Я жду чего-нибудь очень страшного.
Страшнее, чем заключение в тюрьму родного брата.
— Для меня и это заключение было достаточно ужасным. — Гримаса исказила изможденное лицо Джошуа. И вновь глубокие скорбные морщины заняли ее место. —
Доктор поднял руку, как бы собираясь положить ее на плечо принца, но потом опустил.
— Я ни минуты не сомневаюсь в этом, мой лорд. Ни минуты. Но скажите мне, был ли ваш брат замешан в эту историю? Неужели Прейратс мог действовать один?
Джошуа устало покачал головой.
— Я не знаю. Люди, напавшие на нас, выглядели просто сбродом. А я никогда не видел никого, кроме священника с тех пор, как меня привели туда. Но… совершенно невозможно предположить, что Прейратс предпринял эту авантюру без Элиаса.
— Скорее всего, так.
— Но почему?! Почему, будь они прокляты! Я же не стремлюсь к власти, даже наоборот, если уж на то пошло! Что заставило их?
— Боюсь, мой принц, что сейчас у меня нет ответа на этот вопрос. Хотя должен сказать, что все это, к сожалению, подтверждает мои подозрения о… других вещах, о… северных делах. Помните ли вы слухи о белых лисицах? — Тон Моргенса был значительным и даже зловещим, но принц только удивленно поднял бровь и ничего не сказал. — Ну ладно, сейчас не время говорить о моих опасениях. День на исходе, и мы должны заняться более неотложными делами.
Моргенс помог Саймону подняться на ноги и начал что-то искать в своих вещах. Юноша стоял, застенчиво глядя на принца Джошуа, который все так же сидел, прислонившись к стене и закрыв глаза. Доктор вернулся с молотком и зубилом.
— Попробуй срубить цепи Джошуа, хорошо? А я должен заняться еще кое-чем. — И он снова удалился.
— Ваше высочество, — негромко сказал Саймон, подойдя к принцу. Джошуа открыл глаза и посмотрел сперва на юношу, потом на инструменты в его руках. Он кивнул.
Опустившись на колени около принца, Саймон двумя сильными ударами разбил замок обруча, окружавшего правую руку Джошуа. Когда же он передвинулся к левой, Джошуа снова открыл глаза и положил свою ладонь на руку Саймона, удерживая его.
— С этой стороны сними только цепь, юноша, — слабое подобие улыбки промелькнуло на его лице. — оставь мне этот наручник на память о моем брате. — Он качнул сморщенным обрубком правой руки. — Я хотел бы сохранить этот знак отличия.
Саймон, почему-то испугавшийся, слегка дрожал, прижимая руку Джошуа к каменной плите. Одним ударом он разрубил цепь, оставив манжет в неприкосновенности.
Появился Моргенс с кипой черной одежды.
— Идемте, Джошуа, нам надо торопиться. Уже час, как стало темно, и кто знает, когда они хватятся вас и начнут искать. Я, конечно, сломал в замке свой кинжал, но боюсь, это ненадолго их задержит.
— И что мы будем делать дальше, — спросил принц, вставая. Саймон помогал ему надеть поношенную крестьянскую одежду. — Кому мы можем доверять в этом замке?
— Сейчас — никому. Поэтому вы и должны отправиться в Наглимунд. Только там вы будете в относительной безопасности.