Память Света/Память огня (др. перевод)
Шрифт:
— До недавних пор я не знал, — произнёс он. — До самой ночи перед этой встречей. Говорят, будут близнецы?
— Да.
— Значит, Тэм станет дедушкой, — сказал Ранд. — А я…
Как реагировать на подобные известия? Полагалось ли им потрясти его и перевернуть всё вверх дном? На долю Ранда в жизни выпало достаточно сюрпризов. Казалось, он не может пройти и двух шагов, не изменив мир по-своему.
Но такое… не назовёшь сюрпризом. Он понял, что где-то в глубине души надеялся, что когда-нибудь станет отцом. И вот это случилось. От этой новости веяло теплом.
Дети. Его дети. Он закрыл глаза, глубоко вдохнув, наслаждаясь этой мыслью.
Ему не доведётся их увидеть. Они лишатся отца ещё до рождения. Но вырос же Ранд без отцовской заботы Джандуина. Всего несколько острых углов — тут и там.
— Как ты их назовёшь? — поинтересовался Ранд.
— Если будет мальчик, то я подумывала, не назвать ли его Рандом.
Ранд затаил дыхание и прислушался к её чреву. Шевельнулись что ли? Брыкаются?
— Нет, — тихо сказал он. — Прошу тебя, Илэйн, не называй ребёнка в мою честь. Пусть проживут собственные жизни. Моя тень и так будет длинной.
— Хорошо.
Он встретился с ней взглядом и увидел, что Илэйн с нежностью улыбается в ответ. Она коснулась его щеки мягкой ладонью:
— Ты будешь хорошим отцом.
— Илэйн…
— Ни слова об этом, — подняв палец, предостерегла она. — Не нужно разговоров о смерти и долге.
— Но мы не можем не замечать того, что случится.
— Но и постоянно думать об этом тоже не следует, — возразила она. — Я столькому научила тебя, Ранд, но, кажется, позабыла преподать один урок. Планировать на случай худших вариантов правильно, но не следует жить одним их ожиданием. Не погрязай в них. Прежде всего королеве нужна надежда.
— Я надеюсь, — ответил Ранд. — Надеюсь на мир, на тебя, на всех, кто должен сражаться. Но это не меняет того факта, что я принял свою смерть.
— Довольно, — произнесла она. — Не стоит об этом. Сегодня вечером я спокойно ужинаю с мужчиной, которого люблю.
Ранд вздохнул, но поднялся, присев рядом с нею на другой стул, пока она просила стоявшую у входа в шатёр охрану принести ужин.
— Может, по крайней мере, обсудим тактику? — спросил Ранд. — Я глубоко впечатлён проделанной тобой работой. Не думаю, что сам сумел бы справиться лучше.
— Большую часть сделали великие полководцы.
— Я видел твои пометки, — сказал Ранд. — Башир с остальными — прекрасные генералы и даже гении, но они думают только о своих собственных битвах. Кому-то нужно координировать их действия, и ты великолепно с этим справляешься. У тебя подходящая для этого голова.
— Да нет же. Не подходящая, — возразила Илэйн. — Всё, что у меня действительно есть — это воспитание Дочери-Наследницы Андора, которую подготовили к возможной войне. Благодари за всё, что видишь во мне, генерала Брина и мою мать. Заметил в моих записях что-нибудь, что хотел бы изменить?
— Между Кэймлином и Браймским лесом, где вы планируете устроить засаду силам Тени, больше ста пятидесяти миль, — отметил Ранд. — Это
— Всё зависит от того, доберутся ли они до леса раньше троллоков. Наши загонщики воспользуются самыми сильными и быстрыми из имеющихся лошадей. Скачка будет изнурительной, не спорю, и к тому времени, как они доберутся до леса, лошади будут загнаны почти до смерти. Но мы надеемся, что троллоки тоже будут не лучше, что нам на руку.
Они проговорили о тактике весь вечер до самой ночи. Слуги подали на ужин суп и мясо вепря. Ранд хотел скрыть своё появление в лагере, но после того как о его присутствии узнали слуги, скрываться больше не имело смысла.
Он позволил Илэйн усадить себя ужинать и увлечь беседой. Какой из фронтов в наибольшей опасности? Кому из великих полководцев ей отдать предпочтение, если они в чём-то не согласны друг с другом, как это часто бывает? Как во всё это вписывается армия Ранда, которая всё ещё выжидает удобного момента для атаки на Шайол Гул?
Эта беседа напомнила ему о времени, проведённом в Тире, о поцелуях украдкой между уроками политики в Твердыне. Именно тогда Ранд влюбился в неё. По-настоящему влюбился. Это было не восхищение мальчишки, свалившегося со стены и увидевшего настоящую принцессу: в то время он смыслил в любви не больше, чем размахивающий мечом фермерский сынок — в войне.
Их любовь родилась из общности интересов. С Илэйн он мог беседовать о политике и тяжести правления. Она его понимала. Понимала на самом деле, лучше прочих, кого он знал. Ей было известно, каково принимать решения, способные изменить жизни тысяч людей. Известно, каково это — принадлежать народу страны. И Ранд находил довольно примечательным, что эта их связь сохранялась, несмотря на то, что виделись они редко. И на деле даже ощущалась сильнее. Теперь, когда Илэйн сама стала королевой и вынашивает их общих детей.
— Ты поморщился, — заметила Илэйн.
Ранд оторвался от супа. Илэйн не доела свой ужин, потому что он в основном вынуждал говорить её. Видимо, она и не собиралась доедать и теперь держала в руках чашку тёплого чая.
— Что-что? — переспросил Ранд.
— Ты поморщился. Когда я упомянула о войсках, сражающихся в Андоре, ты изменился в лице, хоть и немного.
Не удивительно, что она это заметила. Именно Илэйн учила его читать малейшие знаки по выражениям лиц собеседников.
— Все эти люди сражаются под моим знаменем, — ответил Ранд. — Ежедневно ради меня умирает так много людей, которых я даже не знаю.
— Таково бремя каждого правителя в военное время.
— Я должен был их защитить, — ответил Ранд.
— Ранд ал’Тор, если ты считаешь, что можешь защитить всех и каждого, то ты куда глупее, чем хочешь казаться.
Он встретился с ней взглядом.
— Я так и не считаю, но их смерти бременем ложатся на мои плечи. Мне кажется теперь, когда я всё вспомнил, я должен был сделать больше. Он пытался сломить меня и не преуспел.
— Значит, именно это случилось в тот день на вершине Драконовой Горы?