Память Света (Память огня)
Шрифт:
— Ты! — сплюнула Грендаль, — ты насекомое, мерзкое отродье!
Женщина всё ещё была сильна, хоть и была ранена.
Авиенда нуждалась в помощи. Эмис, Кадсуане и других. Отчаявшись, цепляясь за Единую Силу, несмотря на ее агонию, она начала плести врата туда, где она была ранее. Это было достаточно близко, так что ей не нужно было знать область хорошо.
Грендаль не обратила внимания на создание врат. Кровь хлынула между пальцев женщины. В то время как Авиенда работала, Грендаль плела тонкую струйку
Женщина начала плести щит.
Ее силы убывали. Отчаянно, Авиенда закрепила плетение, оставив Врата открытыми. Пожалуйста, Амис, заметь их! думала она, в то время, как отразила щит Грендаль.
Она еле-еле смогла блокировать его, т. к. была очень слаба. Грендаль использовала во время битвы чужую силу, в то время, как Авиенда свою. Даже с ангриалом, в ее теперешнем состоянии, она не могла состязаться с Грендаль.
Грендаль тяжело выпрямилась, боль исказила ее лицо. Авиенда плюнула ей в ноги, затем поползла прочь, оставляя за собой кровавый след.
Никто не пришел через врата. Неужели она открыла их в неверное место?
Она достигла края выступа с видом на поле боя у Такандара внизу. Если она двинется дальше, она упадет. — Лучше, чем стать еще одной из ее игрушек.
Потоки воздуха обвились вокруг ног Авиенды и дернули ее назад. Она закричала сквозь стиснутые зубы, затем cмогла повернуться; ее ноги были больше похожи на кровавые ошметки. Ее окатила боль, в глазах потемнело. Она пыталась изо всех сил дотянуться до Единой Силы.
Грендапь еще держала ее, но вдруг закачалась и зарычала, затем рухнула, задыхаясь. Плетение, останавливающее кровотечение из ее раны, все еще было на месте, но лицо женщины посерело. Казалось, она сейчас потеряет сознание.
Открытые совсем рядом врата манили Авиенду, обещая спасение, но они могли бы быть и в миле отсюда. Разум помутнел, ноги горели от боли, Авиенда потащила нож из ножен.
Он выпал из ее дрожащих пальцев. Она была слишком слаба, чтобы удержать его.
Глава 44. Два мастера
Перрин проснулся из-за странного шуршания. Он осторожно открыл глаза и обнаружил, что находится в тёмной комнате.
Дворец Берелейн, вспомнил он. Тихий шум волн снаружи, зов звонких чаек. Далеко грохотал гром.
Который час? Пахло, как утром, но на улице было ещё темно. У него неприятности, тёмная фигура двигалась через комнату к нему. Он внюхивался, пока не узнал запах.
— Чиад? — спросил он, вставая.
Айилка не подпрыгнула, но он был уверен, от того, как она остановилась, он удивил ее.
— Я не должна быть здесь, — прошептала она. — Я подошла к самой границе того, что позволяет мне честь.
— Это Последняя Битва, Чиад, — сказал
— Битва на поле Меррилор выиграна, но важнейшее сражение — у Такан'дар — ещё продолжается.
— Мне нужно вернуться к работе, — сказал Перрин. На нем было только исподнее, но он не стал думать об этом. Айилки вроде Чиад от такого не покраснеют. От сдвинул одеяло.
К несчастью, эта пожирающая кости слабость внутри него лишь немного отступила.
— Не собираешься сказать, что я должен оставаться в постели? — спросил он устало, разыскивая штаны и рубаху. Они были сложены рядом с его молотом в ногах, возле кровати. Пришлось опереться о матрас, чтобы дотянуться.
— Не собираешься сказать, что я не должен драться, раз устал? Все женщины, которых я знаю, кажется, решили, что это их главная задача.
— Я считаю, — сухо сказала Чиад, — что если указывать мужчинам на глупость, они от этого только глупеют еще больше. К тому же, я гайшайн. Не мое это дело.
Он посмотрел на нее, и хотя не мог видеть в темноте румянец на ее лице, чувствовал запах ее смущения. Она вела себя не слишком-то похоже на гайшайн.
— Ранду следовало бы просто освободить всех вас от ваших обетов.
— У него нет такой власти, — горячо заявила она.
— Что толку в чести, если Темный выиграет Последнюю Битву? — огрызнулся Перрин, натягивая штаны.
— Честь — это все, — тихо сказала Чиад. — Она стоит смерти, она стоит даже того, чтобы рискнуть самим миром. Если у нас нет чести, лучше нам проиграть.
Ну, наверное, он сказал бы то же самое на ее месте. Дело, конечно, не в том, чтобы носить на себе дурацкие белые одежды — но он не стал бы делать кое-что из того, что делали Белоплащники, даже если речь шла обо всем мире. Он не стал дальше давить на нее.
— Зачем ты пришла? — спросил он, взяв рубашку.
— Гаул, — сказала Чиад. — Он?..
— О, Свет! — ответил Перрин. — Я должен был сказать тебе прежде. В последнее время у меня вместо мозгов железный лом в голове. Он был в порядке, когда я его оставил. Он все еще в Мире Снов, а там время идет медленнее. Вероятно, там прошел час или около того, но я должен к нему вернуться.
— В таком-то состоянии? — спросила она, забыв о том, что только что обещала не бранить его за это.
— Нет, — сказал Перрин, сидя на кровати. — В прошлый раз я едва не свернул шею. Мне нужна Айз Седай, чтобы избавить меня от усталости.
— Это опасно, — заметила Чиад.
— Опаснее, чем позволить Ранду умереть? — ответил на это Перрин. — Опаснее, чем бросить Гаула без союзника в Мире Снов, защищать каракарна в одиночку?
— Этот, скорее всего, напорется на собственное копье, если оставить его одного, — сказала Чиал.