Память Света (Память огня)

Сандерсон Брендон

Певара оградила их щитом, но скорее всего ей не удастся удерживать три щита одновременно, если они попытаются освободиться. Айз Седай обычно использовали больше одной сестры чтобы удерживать одного мужчину. Удерживать трех было бы невозможно любому направляющему, сильному или слабому. Она могла завязать щиты, но Таим научил Аша'манов избавляться от завязанных щитов.

Да, лучше убедиться, что эти двое не очнулись. Неплохой идеей было просто перерезать им глотки, но у него не хватало духа для этого. Вместо этого он направил крошечный поток Духа

и Воздуха, чтобы дотронуться до век каждого. Ему приходилось использовать один слабый поток, но он смог дотронуться до всех их глаз. Если бы веки немного дрогнули, он бы узнал это. Этого было бы достаточно.

Певара все еще думала о своей семье. Она говорила правду; она ненавидела Друзей Темного. Всех их. Это была умеренная ненависть, не выходящая из под контроля, но все еще сильная после всех этих лет.

Он не ожидал этого от женщины, которая так часто улыбалась. Он мог чувствовать ее боль. И, что странно, она чувствовала себя… одинокой.

— Мой отец убил себя, — сказал Андрол, на самом деле не собираясь этого делать.

Она посмотрела на него.

— Моя мать годами делала вид что это был несчастный случай, — продолжал Андрол. — Он сделал это в лесу, прыгнул со скалы. Предыдущей ночью он рассказал матери, что он собирается сделать.

— Она не пыталась остановить его? — в ужасе спросила Певара.

— Нет, — ответил Андрол, — Только за несколько лет до ее смерти я смог вытянуть из нее ответы. Она его боялась. Это меня шокировало; он всегда был таким нежным. Что изменилось за последние несколько лет, что заставило ее бояться его? — Андрол повернулся к Певаре, — Она сказала, что он видел разные вещи в тенях. И начал сходить с ума.

— Ах…

Ты спрашивала почему я пришел в Черную Башню. Ты хотела знать почему я просил чтоб меня проверили. То, кто я есть — это ответ на все мои вопросы. Это объясняет кем был мой отец, и почему он сделал то, что чувствовал себя должным сделать.

Теперь я могу увидеть признаки. Наше дело шло слишком хорошо. Отец мог найти каменные карьеры и залежи металла когда никто больше не мог. Люди нанимали его чтоб найти для них ценные залежи. Он был лучшим. Сверхъестественно хорош. Я смог… увидеть это в нем в самом конце, Певара. Мне было всего десять, но я помню.

— Страх в его глазах. Я узнаю тот страх теперь. — Он колебался. — Мой отец спрыгнул с того утеса, чтобы спасти жизнь своей семьи.

— Я сожалею, — ответила Певара.

Знание того, кем я есть, и кем был он, помогает.

Снова начал лить дождь, толстые капли, поражающие окно как галька. Дверь в кладовую открылась, и Эмарин, наконец, заглянул внутрь. Он увидел Добзера, висящего там, и облегчённо вздохнул. Тогда он увидел других.

— Что вы двое наделали?

— Что должно было быть сделано, — сказал Андрол, встав. — Что же задержало тебя?

— Я почти вступил в противостояние с Котерен, — сказал Эмарин, все еще уставившись на двух пленников Аша'манов. — Я думаю, что у нас мало времени, Андрол. Мы не дали им втянуть нас в драку, но Котерен казался

раздражённым — большее, чем обычно. Я не думаю, что они собираются терпеть нас дальше.

Ну, эти пленники заставляют нас вести обратный отсчет так или иначе.

— Ах, — сказал Эмарин, — но это не Друг Тёмного. Это — Добзер.

— Я не думаю, что это — действительно он, — сказал Андрол, изучая человека, плавающего в его потоках. — Я не могу поверить, что кого-то можно заставить служить Темному.

Он мог ощутить, что Певара с ним несогласна; она действительно думала, что это возможно. Любой, кто направляет, может быть Превращен, объяснила она. Старые манускприпты говорили об этом.

Такая идея казалась Андролу ужасной. Принудить кого-то служить злу? Такого не должно быть. Судьба ставит людей в ужасные положения, стоит им их жизней, иногда их здравомыслия. Но выбор служить Тьме или Свету… такой выбор должен брать на себя сам человек.

Тень, которую он видел в глазах Добзера, была доказательством для Андрола. Человек, которого он знал, ушел, убит, и что-то еще — что-то злое — было помещено в его тело. Новая душа. Дожно быть это так.

— Кем бы он ни был, — сказала Певара — Я до сих пор сомневаюсь, что вы сможете заставить его говорить.

— Лучшие убеждения, — сказал Эмарин, заложив руки за спину, — это те, которые не ведут к принуждению. Певара Седай, если вы будете так любезны, снимите плетение с его ушей так, чтобы он начинал нас слышать, но только снимайте их самым незначительным образом, как будто плетение само спадает. Я хочу, чтобы он подслушал то, что собираюсь сказать.

Она подчинилась. По крайней мере, Андрол предположил, что она это сделала.

Быть соединенным двойными узами не означало, что они видели плетения друг друга. Он мог чувствовать ее беспокойство.

Она думала о Друзьях Тёмного, которых она опросила и желала… что-то. Какой-то инструмент, который она использовала против них?

— Я думаю, мы могли бы спрятаться в моем поместье, — сказал Эмарин надменный голосом.

Андрол моргнул. Человек держался выше, более гордо, более… авторитетно. Его голос стал мощным, высокомерным. Точно также, как когда он был дворянином.

— Никто не догадается искать нас там, — продолжил Эмарин, — Я приму Вас как своих партнёров и младшие среди нас — молодой Ивин, например — могут работать для занятости в качестве прислуги. Если мы сделаем всё правильно, мы можем создать конкурента Черной Башне.

Я… не знаю насколько мудро это будет, — сказал Андрол, подыгрывая.

— Тихо, — сказал Эмарин, — Я спрошу ваше мнение, когда оно будет требоваться. Айз Седай, единственный способ, с которым мы будем конкурировать с Белой и Черной Башнями, — это, если мы создадим место, где мужчины и женщины, которые умеют направлять, будут работать вместе. Э…Серая Башня, если вам будет угодно.

— Это интересное предложение.

— Это единственная вещь, которая имеет смысл, — сказал Эмарин, затем повернулся к их пленнику.