Память выдумки

Пьянкова Таисия Ефимовна

Тем временем дома дед Корява Егора хватился. Сообразил, куда тот мог ночью отправиться. Соседей поднял, свехнутые-то они ой как могутны. Однако Серебруха сам управился - спеленал Устеньку. Когда подмога подоспела, уж он с Ясею на руках из хаты вышел.

И сразу вокруг них поднялся тихий галдеж:

– Видать, не дотравилась, бедолага...

– Вот спасибо-то Устеньке: не то похоронили бы девку живьем...

Доставил Егор Пичугу в свой двор. Ночь лунная, теплая. В избу не понес - на недосланное сено во дворе опустил. Только теперь всеми обратилось внимание на то, что поверх савана рдеет на ней алая хламида.

– Устенька, видно, донюшку свою обрядила, - решилось людьми и ими же отозвалось.
– Душа-то, хоть и шалавая, а все материнская...

Пичуга на тех словах глаза отворила. Увидела народ - села порывисто. На Егоре взор остановила.

– Где Северга?!
– спросила.

Серебруха не понял.

– Кто?

– Не мать она мне! Ведьма!

Сразу-то народ не сумел толком принять ее слова, а все головы в сторону Устенькиной хаты поворотили.

Ну, а ведьма и есть ведьма: она уже умудрилась выпутаться из Егоровых тенет...

Не больно-то прытко бегала Северга, но до веретьи успела первой доскакать. Там она впрыгнула в Егоровы крылатки и... ожили они под владычицей! Развернулись крылатки, на ловцов двинулись. Те - врассыпную, а ведьма в хохот... Одна только Яся

не растерялась. Сорвала с себя накидку, махнула ею...

До-олго помнили большекуликинцы, каким ярым огнем полыхнула алая накрыва: Серебрухины крылатки под облака поднялись, готовы были за тайгою скрыться, а пламя над ними все веселилось. Когда же зарево погасло в далеком далеке, на оторопевших людей прямо-таки с неба опустился злой шепот:

– Я еще вернусь!

Легко было понять, кому грозила владычица. Все посмотрели на Ясю. Только вместо Пичуги увидел народ такую ли раскрасавицу, какой и придумать нельзя...

* * *

Жить в Больших Куликах молодые не остались - отселились в тайгу, за Шумаркову слоть. Пичуга, вишь ли, боялась, как бы Северга угрозы своей ни поторопилась исполнить, да ни досталось бы через нее и всей деревне.

Старые люди сказывали, что от Егоровой с Пичугою любви со временем целый народ образовался, который таежники за красоту чудью прозвали. Позднее эта самая чудь, испугавшись якобы нашествия Ермака Тимофеича, ушла под землю да и погребла себя заживо. Но ежели подумать, то и так рассудить можно: Ермак тут ни при чем. Северга ее спугнула. Шибко верила та чудь в Алатырь-камень, вот и ушла через него в неведомую жизнь.

Октябрь, 1990 г.