Памяти невернувшихся товарищей

Чудинова Ксения Павловна

Так, например, литовка Нарашавичуте, мать двоих маленьких детей, получила 25 лет за то, что накормила зашедших к ней из лесу. А Урбатаите дали 10 лет, хотя в «деле» не оказалось ничего конкретного и сама она не знала, за что осуждена. Неграмотную Совицкайте осудили на 25 лет за то, что она перешла из подсобного армейского хозяйства батрачить к

одному из местных жителей. Учительницу Радзявичуте отправили в лагерь за хранение учебников, изданных в буржуазной Литве, и национального флажка на 25 лет! Всех их и осужденных за аналогичные «преступления» комиссия освободила.

В лагере содержались и осужденные в послевоенные годы по обвинению в антисоветской агитации. Пятидесятилетний Шаргородский получил 10 лет: в его стихотворении, посвященном Сталину, была строка: «Он один не спит, и трубка его погасла». Погасшая трубка была расценена как упадочные настроения и клевета на Сталина. 10 лет получил слесарь Сибирев «за восхваление иностранной техники». За это же и такой же срок дали Федосову. А Баширов-Оглы был признан террористом, ибо в 1946 году написал письмо Сталину с жалобой на руководителя Азербайджана Багирова за его грубое отношение к рабочим. Как известно, Багиров после XX съезда был расстрелян после открытого процесса как активнейший пособник Берии. Характерно «дело» Черкашина, комсомольца, старшины морского катера. Во время занятий в политкружке он задал вопрос о наших отношениях с Югославией. За это его обвинили в «оправдании предательской политики Тито, возведении поклепа на одного из советских руководителей, дискредитацию мер Советской власти, направленных на построение коммунизма». Черкашин рассказал, что его сильно избивали, а он отрицал все обвинения. В «деле» Логинова, осужденного Особым совещанием в 1950 году за антисоветскую агитацию, вообще не оказалось никаких материалов, подтверждающих хоть как-либо обвинение, но 10 лет он получил.

В результате проверки наша комиссия освободила 261 человека. Из осужденных в 1937–1938 годах

в это время в лагере уже никого не осталось. Но было много несовершеннолетних, осужденных кто за хулиганство, кто за соучастие в кражах или разных бытовых преступлениях. Более 200 из них комиссия освободила сразу, а 150 снизила срок наказания. Главное же заключалось в том, что мы убедились, что заключение несовершеннолетних в общей лагерь разлагает их, что урки подчиняют их себе и это происходит при попустительстве (а нередко и при содействии) лагерной администрации и охраны. Свои наблюдения об этом и выводы я изложила в подробной докладной записке.

На склоне лет я оглядываюсь на пережитое в те страшные годы, нанесшие такой тяжкий урон партии и всему нашему делу. Перед глазами снова встают сотни товарищей, не вернувшихся из тюрем и лагерей, и я низко склоняю свою давно уже седую голову перед их памятью. Как же их не хватает сейчас, в наши дни…

ЧУДИНОВА Ксения Павловна родилась в 1894 году в Ишиме Тобольской губернии. С 16 лет участвовала в подпольных кружках. Член партии с 1914 года. Подвергалась арестам и высылке. После Февральской революции — заместитель председателя Богородского уездного комитета партии, после Октября — уездный продкомиссар. В 1918–1919 годах на подпольной работе в Сибири. Дважды арестовывалась. По окончании гражданской войны — заместитель уполномоченного Наркомздрава по Сибири, заместитель председателя Сибирской чрезвычайной комиссии по помощи детям. С 1924 года в Москве на хозяйственной работе. Закончила промышленно-экономический институт. Председатель Общества потребителей Октябрьского района. В 1933–1938 годах секретарь Октябрьского, Сокольнического, Железнодорожного райкомов, первый секретарь Свердловского райкома партии. В 1938 году репрессирована и находилась в лагерях и ссылках до реабилитации в 1954 году. Автор двух книг воспоминаний.