Памятник (роман)
Шрифт:
— Надеюсь, ты понимаешь, что суешь голову в петлю? — спросил Смит.
— Флотский командир, если он боится высунуть шею, не стоит ни гроша.
Когда машины пробились на расчистку, где стояла деревня, люди Вориша уже были готовы. Сам он вместе со Смитом сейчас стоял неподалеку от посадочного поля и смотрел, как Уэмблинг обсуждает что-то со своей рабочей командой, жестикулирует, а потом уступает им дорогу. Передовая машина рванулась и раздавила первую хижину. Вориш тут же отдал сигнал своим людям начинать. Отделение бойцов с оружием на изготовку быстро
— У вас есть разрешение туземцев?
Уэмблинг с трудом обуздал свой гнев.
— У меня есть хартия. А как я ее использую — не ваше дело.
— А я думаю — мое, — ответил ему Вориш. — Давайте проведем с вами юридическую проверку. Возможно, что Суд и впрямь присудит вас лишь к штрафу за эти хижины. — Потом он обратился уже к Смиту: — Арестуйте этих людей и остановите все работы на строительстве. Священное для туземцев место было осквернено и нам придется приложить немало усилий, чтобы предотвратить восстание населения.
Затем Вориш вернулся к себе на «Хилн» и написал рапорт. Позже к нему присоединился Смит, лицо которого прямо расплывалось от улыбки.
— Ладно, дело сделано, — сказал он. — Уэмблинг сидит под домашним арестом, работы прекращены, у рабочих бессрочный отпуск. Они в восторге, Уэмблинг — на грани инсульта. Ты уверен, что мечтал именно о таком развороте событий?
— Да, это именно то, чего я добивался. Мы столкнулись с хитроумным заговором, цель которого — прикрыть гнусное жульничество Уэмблинга, и я знаю только одного человека, который имеет достаточное влияние и способен произвести столько шума, чтобы Командование вмешалось в эту историю.
— И кто же это?
— Сам Уэмблинг. Мы с тобой всегда действуем по команде — от низшего к высшему. Он же начинает рассылать свои жалобы во все стороны и орать во весь голос. Если он доведен до бешенства, то именно так и поступит.
— Что он взбешен, так это точно. И жалобы шлет во всех направлениях. Я хотел предложить изолировать его от Центра Связи.
Вориш отрицательно мотнул головой.
— Я хочу получить копию каждого его послания. Немедленно. К тому времени, когда Командование поймет важность моего доклада, его жалобы посыплются к ним десятками из всех и всяких инстанций. Хотел бы я видеть, как они положат мой доклад под сукно на этот раз!
Строительство Уэмблинга стояло на мертвой точке уже три недели, когда Вориш снова посетил туземную деревню. Талита Варр реквизировала самую большую хижину под больницу для детей, и теперь он увидел, как она работает. Талита была так занята со своими юными пациентами, что еле заметила своего гостя.
Он не знал, что рассказал ей Хорт о хладнокровном предварительном отчете медицинской части «Хилна». Дети, принявшие участие в эксперименте, были действительно истощены — буквально все — и, насколько медики могли установить, флотские рационы ничего в этом отношении не изменили. Эксперимент продолжался, но медики уже сейчас были готовы принять теорию Хорта: туземцы так адаптировались к диете из колуфа, что лишь специальная пища, близкая по составу к этому мясу, могла успешно
В рощице, куда выходила главная улица деревни, Форнри и Хорт сидели в тыквенных креслах и тихо беседовали. Оба обрадовались приходу Вориша, распорядились принести еще кресло и фляжки с напитком. Поблизости несколько пожилых туземцев лежали в своих гамаках, тихо покачиваясь под дыханием морского бриза. Вориш отметил про себя их спокойную беседу, прерываемую задумчивыми долгими паузами, и подивился мудрости старцев, возложивших руководство планетой не на Старейшину, а на Форнри. Опасность, исходившую от Уэмблинга, нельзя было устранить болтовней стариков, покачивающихся в своих гамаках. Форнри сказал с тревогой в голосе:
— Правда ли, что у вас могут быть неприятности из-за того, что вы нам помогаете?
— Меня все время запугивают самыми суровыми карами, — ответил Вориш. — Последний раз это проделал не кто иной, как Уэмблинг — сегодня утром. Самое худшее, что мне грозит, как мне кажется, — это что меня отзовут и поговорят со мной на басах. Более серьезные меры потребовали бы публичного разбирательства, то есть вывешивания кучи грязного белья. А этого друзья мистера Уэмблинга никак не захотят.
— Коммодор — оптимист, — вмешался Эрик Хорт. — Он купил время для вашего драгоценного Плана, за что может заплатить своей военной карьерой. Сюда уже отправлен адмирал, который первым делом освободит Уэмблинга и его людей из-под ареста, а коммодора Вориша арестует.
— Этот адмирал — мой старый друг, — сказал Вориш с улыбкой. — Если он меня и посадит, то сделает это очень нежно.
Хорт с выражением отвращения махнул рукой.
— Если Уэмблингу найдется что сказать, а он, думаю, найдет что, то на завтрак ему подадут жареные уши коммодора. На тарелочке. Я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы вы как следует использовали то время, которое он вам купил. Если ваш План заключается лишь в том, чтобы дразнить Уэмблинга и мешать ему, пока он не сбежит с планеты, то я официально вам заявляю, что ничего подобного не произойдет.
Покинув деревню, Хорт и Вориш обнаружили Талиту, сидевшую на пляже. Она печально смотрела в далекое море.
— Не могу понять, — сказала она. — Список больных растет как на дрожжах.
Эрик Хорт, пребывавший в состоянии раздраженности еще во время беседы с Форнри, набросился на Талиту с настоящей яростью.
— Не можешь понять, в чем дело? Неужто ты хочешь сказать, что до сих пор не видишь, что происходит? Ты что — ослепла?
— Что… что ты имеешь в виду?
— Все население планеты находится в различных стадиях голодания, а ты не можешь понять, почему растет список больных! Ты знаешь, сколько колуфов поймали вчера в этой деревне? Всего двух, и очень маленьких. А в нормальных условиях их нужно для такой деревни от шестнадцати до двадцати, чтобы люди наелись. Попробуй есть каждый день одну восьмую своего дневного рациона, и поглядим, надолго ли у тебя хватит сил.
Талита попыталась встретить его взгляд, но у нее не получилось. Она никак не могла оторвать глаз от следов своих ног, оставленных на мокром песке. Затем встала и пошла к деревне.