Памятное лето Сережки Зотова
Шрифт:
– Крестить-то в купели положено, - сказал Силыч, - а его куда окунешь? К тому же мальчонка совсем бесчувственный. Как тут?
– Покропим святой водой да молитвы прочитаем. Не до купели. Господь милосердный простит, - ответил старец Никон.
– Есть вода свяченая?
– А как же, есть, - засуетилась Манефа Семеновна.
...Вечерело. Метель утихла еще утром, и сейчас в воздухе стояла тишина; похрустывание под ногами снега, накрепко схваченного лютым морозом, напоминало Тане треск от раздавливаемых дверью
Не видя Сергея в школе и сегодня, Таня в конце занятий подошла к классной руководительнице и спросила, не сходить ли к нему. Узнав, что девочка живет по соседству, учительница обрадовалась и попросила зайти узнать, как он себя чувствует. И вот, поднимаясь с сугроба на сугроб, не заходя домой, Таня прямо из школы направилась к Зотовым.
В их избе горел огонь. Ганя хотела было заглянуть в окошко и не решилась - хоть Сергей и друг, а подглядывать все же неловко.
Тут она услышала протяжный вой. "Где же это? Уж не Шарик ли?" подумала девочка и вошла в калитку. Вой прекратился. На крылечке, мордой к двери, сидел пес. Приложив нос к дверной щели, он жадно нюхал воздух. Затем поднял морду кверху и горестно, протяжно завыл. Услышав шаги, он повернулся навстречу, а узнав Таню, тихо заскулил.
– Ты чего, Шаринька?
– ласково склонилась к нему девочка и зазябшей рукой погладила.
Из его грустных глаз выкатились две слезинки. Да, да, самые настоящие слезы. И он снова завыл.
Дверь приоткрылась. На пороге с палкой в руках появился Степан Силыч.
– Пшел вон, - замахнувшись своим костылем, крикнул он.
– Развылся тут... На свою погибель, пакостный.
Увидев Силыча, Шарик ощетинился, щелкнул зубами и, зарычав, спрыгнул с крыльца.
– Вы зачем на него палкой? Он же плачет, - решительно вступилась Таня.
– За надом, - грубо ответил Силыч.
– Не плачет он, а воет. Собаки к добру не воют.
Таня хотела войти в дом, но Силыч преградил ей дорогу.
– Туда нельзя. Там богу молятся.
– Богу молятся? Почему?
– не понимала Таня.
– "Почему, почему"! Обыкновенно почему. Там старец Никон отходные молитвы читает.
Таня никакого старца Никона не знала.
– Мне мальчика Сережу нужно повидать. Из школы я. Меня учительница послала.
– Плохой он, ваш Сережа, - чуть помолчав, ответил Силыч.
– Как плохой?
– Помирает, - пояснил Силыч.
– По-ми-ра-ет?
– растерянно протянула потрясенная страшным сообщением Таня.
– Видать, и до утра не дотянет. Словом, часует. У него завелось воспаление в легких. Сгорел весь.
Таня метнулась со двора.
Домой она прибежала вся в слезах и с криком: "Сережка умирает!" бросилась к матери.
Елена Петровна только что пришла с работы и даже не успела еще как следует отогреться. Выспросив у дочери все, что нужно, она тут же стала торопливо
– И я, мамочка, и я с тобой, - взмолилась Таня.
– Дочка, я не на прогулку иду. Сиди дома, - строго сказала Елена Петровна и поспешно ушла.
Скоро во двор Зотовых вошли три женщины. Это были Елена Петровна, Антонина Петровна Семибратова и старушка врач Вера Николаевна.
Сергей лежал с закрытыми глазами. Грудь его высоко поднималась, и всякий раз при выдохе он стонал.
Вера Николаевна торопливо сбросила пальто, погрела у печки руки и решительно двинулась к больному.
– Вы что хотите?
– спросила Манефа Семеновна.
– Хочу посмотреть больного.
– Вера Николаевна - врач, - пояснила Семибратова.
– Может, уж и тревожить не надо, - несмело возразила Манефа Семеновна.
– Чуть дышит.
– Вон до чего довели парнишку! Люди называется, - не выдержала Семибратова.
– Господи, да разве я ему худа хотела!
– вытирая слезы, взмолилась Манефа Семеновна.
Выслушав Сергея, Вера Николаевна вздохнула.
– Ну что?
– одновременно спросили Елена Петровна и Семибратова.
– Пневмония. Крупозное воспаление легких. Активный процесс. Ну почему же вы раньше меня не позвали!..
– укоризненно сказала Вера Николаевна. Манефа Семеновна промолчала.
– Дадим ему сейчас сульфидин. Поставим банки...
– Плохо?
– чуть слышно спросила Елена Петровна.
– Случай тяжелый.
– Но все же можно помочь?
– допытывалась Елена Петровна.
Вера Николаевна ничего не ответила, в раздумье пожала плечами.
– Нужен пенициллин. Он чудеса делает при воспалении легких. Но у нас его сейчас нет.
– Пенициллин?
– настороженно спросила Елена Петровна.
– Подождите, подождите... Кажется, у меня есть. В ампулах, да?
– Лучше в ампулах, - сказала Вера Николаевна.
– У меня должен быть. Весной я болела, и муж в санчасти достал, а использовать не пришлось. Вот не знаю, захватила ли. Мы же так второпях собирались в дорогу... Побегу домой.
Не успели еще снять с Сергеевой спины банки, как вернулась Елена Петровна.
– Есть, - задыхаясь от быстрой ходьбы, радостно сказала она и положила перед врачом небольшую картонную коробочку.
– Вы об этом говорили?
Вера Николаевна не спеша осмотрела содержимое коробочки и благодарно взглянула на Елену Петровну.
– Вот теперь повоюем со смертью!
– уверенно сказала она.
Увидев в руках врача шприц с иголкой, Манефа Семеновна, державшаяся все время настороже и не знавшая, на что решиться, нервно заламывая руки, вдруг вся взъерошилась.
– Вы колоть его собираетесь?
– Придется, - решительно сказала Вера Николаевна.
– Да вы не бойтесь, это совсем не больно. Словно муха кусает.