Памятное. Испытание временем. Книга 2
Шрифт:
– Мистер Громыко, что вы можете сказать о запуске вашего спутника?
Честно сознаюсь, я ничего об этом еще не успел услышать, так как само сообщение по радио было передано, когда я находился уже на приеме. Но конечно, нельзя было подавать вида, что меня застали врасплох. Больше того, я старался получить для себя хоть какую-нибудь информацию из их настойчивых вопросов-выкриков. И пока стоял, поворачиваясь и так и эдак перед толпой суетящихся фотокорреспондентов, я узнал, что только что в Москве объявлено о запуске первого в мире искусственного спутника Земли.
– Я считаю это большим достижением советской науки и техники, всего советского народа.
Корреспонденты закидали меня вопросами:
– Как давно Советский Союз готовился к этому?
– Когда вы получили сообщение о том, что будет запущен этот спутник?
– Как долго он будет летать?
Вопросы следовали один за другим. Множество обращений ко мне требовало немедленного ответа. Конечно, они хотели получить как можно больше информации, а я делал вид, что мне кое-что известно, но пока я им об этом сообщить не могу. И вдруг один из них выпалил:
– А когда советский человек полетит в космос?
Этот вопрос был, что называется, с подвохом. Я решил на него ответить так:
– Когда полетит, то об этом будет сразу же объявлено.
Я и не предполагал, что это случится через четыре года. Он полетел. Звали его Юрий Гагарин.
Получилось так, что с Юрием Гагариным мне пришлось близко познакомиться опять-таки в Нью-Йорке. Он находился в зените славы, о нем уже знал весь мир. Со всех концов планеты ему в Москву прибывали приглашения посетить ту или иную страну. Уже совершили к тому времени свои полеты в космос и Титов, и Быковский, и Терешкова.
Юрий Гагарин и Валентина Терешкова прибыли в Нью-Йорк пролетом из Мексики в октябре 1963 года и остановились там всего на два дня. С ними был Герой Советского Союза генерал Н.П. Каманин.
В советском представительстве при ООН мы встретились в тесном дружеском кругу и говорили о полете Юрия Гагарина, который он совершил за два года до этого, и о полете в космос Валентины Терешковой, которая совершила свой героический подвиг за несколько месяцев до прилета в Нью-Йорк.
Их имена тогда были на первых страницах американских газет.
Во время беседы я обратился к нашим прославленным космонавтам:
– А что, если вы выступите на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи в связи с обсуждением вопроса о запрещении вывода на орбиту объектов с ядерным оружием на борту?
– Да как-то неловко, Андрей Андреевич, – сказал Юрий Гагарин. – Это же все-таки Генеральная Ассамблея.
– Ничего страшного, – парировал я. – Выступления будут короткими. Каждый из вас сегодня вечером сядет и приведет свои мысли в порядок. А я могу помочь советом.
Было видно, что это предложение несколько озадачило наших гостей. А я еще «подлил масла в огонь»:
– И вам обязательно нужно в Нью-Йорке провести пресс-конференцию.
Юрий Гагарин и Валентина Терешкова в тот вечер долго не ложились спать, усердно готовились к своим выступлениям.
В общем, можно сказать, что космонавты подключились
На следующий день мы приняли участие в завтраке, устроенном по случаю приезда космонавтов, который был дан в помещении советского представительства при ООН. Народу здесь собралось немного: только наши дипломатические работники. Рядом со мной – Гагарин и Терешкова. Глядя на своего соседа, я понял справедливость выражения, которое услышал от кого-то из наших представителей незадолго до прилета гостей:
– Гагарин путешествует по свету не один, а вдвоем со своей гагаринской улыбкой.
Действительно, те, кто посылал первого человека в космос, очень удачно сделали выбор. Он оказался не только тем, кто продемонстрировал свой сильный характер, мужество, решительность, героизм, которые выявились с особой силой в день его подвига. Нет, не только героем-космонавтом! Те, кто подбирал Гагарина в полет, как бы предвидели, что уже потом, выезжая в зарубежные страны, он окажется прекрасным дипломатом, человеком, который с огромным достоинством будет представлять нашу страну за рубежом. Если бы кто-либо изобрел такой инструмент, который измерял бы отвагу, то, я думаю, Гагарин своим подвигом выбил бы стрелку показателей за шкалу измерений.
До встречи с ним я читал в печати о том, что он интересный собеседник. В разговорах с ним убедился в этом лично. Он мог поддержать беседу на разные темы. Но когда заходила речь о космосе, то здесь все прислушивались к нему – человеку, который первый оттуда посмотрел на Землю. Я знал, что он пользуется большим уважением среди своих товарищей-космонавтов, – и было за что. Во время нашей беседы он говорил о них, о тех, кто уже летал в космос и кто собирался лететь, говорил о том, как трудно попасть в отряд космонавтов, какую сложную подготовку приходится проходить всем, кого зачислили в этот отряд. Запомнилась его фраза:
– У нас много хороших, подготовленных специалистов – вы о них еще услышите.
Нас было всего десятка полтора на той встрече, и все, кто говорил за столом, подчеркивали значение его полета, его подвига, а он, как и Валентина Терешкова, вел себя скромно, тактично, спокойно, благодарил за встречу. Потом, после какого-то очень уж восторженного выступления в его адрес, сказал:
– Этот полет прославляет не мое имя, а имя страны.
В этом присутствовали и гагаринский такт, и гагаринская скромность.
– Как видите, он у нас дипломат, – сказал по этому поводу генерал Каманин.
В тот же день Валентина Терешкова и Юрий Гагарин по приглашению генерального секретаря ООН У Тана посетили штаб-квартиру Организации Объединенных Наций. Задолго до их прибытия у главного входа в ООН собралось множество корреспондентов газет, радио, телевидения, сотрудники ООН, группы туристов. Аплодисменты и возгласы приветствий, вспышки блицев встретили Юрия Гагарина и Валентину Терешкову.
Затем мы вместе с гостями и в сопровождении заместителя генерального секретаря ООН В.П. Суслова прошли в зал пленарных заседаний и заняли места в ряду советской делегации.