Памятное. Книга вторая
Шрифт:
Припоминаю, как однажды в разговоре с Леоне я высоко отозвался о городе Орвието, в котором побывал накануне:
— Видел я ваш выдающийся город — памятник древней этрусской культуры.
Президент заметно оживился и поинтересовался:
— А вы видели в Орвието храм изумительной красоты? И знаете ли, какому событию он обязан своим основанием?
— Конечно, храм я видел, — сказал я. — Но как его создавали, не знаю.
Тогда президент Леоне рассказал следующую историю:
— Несколько веков назад из Богемии в Орвието перевозили скульптуру богоматери. На одной из остановок люди увидели, как из
Президент рассказывал все это с таким увлечением, что я не удержался и спросил:
— А вы сами верите в эту легенду?
— Как человек, — сказал Леоне, — нет, не верю. Но как христианин, да, верю.
Ответ, конечно, получился оригинальный, и по-своему его даже можно назвать мастерским. Но дискутировать на эту тему, разумеется, представлялось трудным по понятным соображениям — все же мы гости. Да к тому же прямо на нашу полукруглую комнату, расположенную в верхней части Квиринальского дворца, где проходила беседа, смотрели купола римских соборов со своими крестами. Ведь Рим — город святой…
В дружественном тоне выдерживалась и беседа с президентом Алессандро Пертини, которая состоялась во время моего официального визита в Италию в январе 1979 года. Пертини со свойственной ему энергичностью подчеркивал общность интересов наших двух стран в борьбе за мир, проводил мысль о том, что этому вовсе не мешает принадлежность Италии и СССР к различным общественно-политическим системам. Он горячо говорил о необходимости расширения взаимовыгодного торгово-экономического сотрудничества.
Никаких попыток обсуждать спорные вопросы президент не предпринимал. Наоборот, по всему было видно, что он стремился провести беседу в положительном ключе. Высказывания с нашей стороны, разумеется, выдерживались в том же духе, хотя я сделал оговорки относительно политики НАТО и виновников гонки вооружений.
Там, где Ганнибал нанес поражение легионам
Во время пребывания в Италии встречи с государственными деятелями чередовались с поездками по стране.
Не знаю, как для других, но для меня Неаполь подобен человеку со сложным характером. Такой человек раскрывает особенности своей личности не сразу, а постепенно. Так и Неаполь. При каждой встрече с ним открываешь для себя его новые грани, которые ранее не бросались в глаза.
При моем первом посещении Неаполя в конце 1939 года он произвел на меня сильное впечатление: большой город, полный социальных контрастов, которые давали знать о себе на каждом шагу. Запомнил я тогда и находящиеся неподалеку от Неаполя руины Помпеи и Геркуланума.
Более основательно мне удалось посмотреть Неаполь в 1966 году, когда я там оказался во второй раз. Улицы города многолюдны. В нем множество мелких лавчонок, баров, киосков, которые служат их владельцам и местом работы, и источником средств к существованию. Встречались и группы портовых рабочих, которые выглядели так же, как и портовые рабочие в любом другом приморском городе Европы. Разве что отличишь их по быстрой итальянской речи да по тому, что все они брюнеты. Блондинов, как и блондинок, здесь, пожалуй, не сыщешь и днем с огнем.
Музеи
Вблизи Неаполя — городок Сорренто. Хозяева настойчиво нас туда приглашали. Оказалось, что протокольный отдел МИД Италии организовал там обед.
— Это то самое Сорренто, — спросила Лидия Дмитриевна, — о котором есть песенка «Вернись в Сорренто»?
Ее мелодия стала в свое время весьма популярной и в Советском Союзе.
— Да, это то самое Сорренто, — сказал итальянец-переводчик.
Как же все мы удивились, когда во время концерта, который состоял в основном из вокальных номеров, один из первых певцов запел:
— Вернись в Сорренто-о-о…
Пел он превосходно, мы воздали должное устроителям концерта.
Один из наиболее интересных городов Италии — Флоренция, по достоинству воспетая во многих литературных памятниках. Мы доехали от Рима до этого прекрасного города за несколько часов. На полтора дня мы окунулись в эпоху средневековья и Возрождения. Думаю, что каждый, кто хоть немного общался с искусством, испытывает особое наслаждение от встречи с неповторимыми произведениями великих итальянских живописцев и скульпторов, хранящимися в музеях Флоренции.
Особо хочу выделить галерею Уффици — прекрасный музей ценнейших картин. Между ней и Эрмитажем был подписан в 1979 году протокол о сотрудничестве.
Во Флоренции я побывал за несколько месяцев до сильного наводнения, которое произошло в ноябре 1966 года, причинило огромный ущерб городу и привело к гибели многих неповторимых произведений искусства. Благодаря кропотливому труду реставраторов, в том числе советских, удалось возродить этот город-музей, притягивающий миллионы людей всех возрастов, желающих приобщиться к знаменитым культурным ценностям Италии.
Академия изящных искусств (музей, а не научно-исследовательское или учебное заведение) встретила нас огромной скульптурой
Давида. Там же нам показали и другие скульптуры Микеланджело, которые хотя и остались незавершенными, но имеют огромную ценность, так как дают возможность понять мысль и увидеть процесс творчества гениального мастера, воспевавшего физическую и духовную красоту человека.
В тот же день мы осмотрели знаменитую капеллу Медичи, созданную великим скульптором в честь покровительствовавших ему правителей Флоренции — Лоренцо Медичи и его брата Джулиано. Нам рассказали полулегендарные истории, связанные с этим флорентийским родом, который играл важную роль в средневековой Италии. Флоренция по праву гордится тем, что Микеланджело провел значительную часть своей жизни в этом городе, где появились на свет многие его творения.