Пан Клякса. Трилогия
Шрифт:
Я взглянул на небо. На нем не было ни облачка. И вдруг я понял, что это не небо, а голубой эмалированный чайник, точно такой же, на каком сидит пан Клякса, только гораздо больше. Из чайника на землю струились лучи солнца, вернее золотой кипяток. Жара становилась невыносимой.
Пан Клякса не выдержал и стал быстро раздеваться, но на нем было столько сюртуков, что раздеванию, казалось, не будет конца. Вдруг я заметил, что из волос пана Кляксы повалил дым. Я испугался, что пан Клякса сгорит, и, схватив с подноса стакан
— Снега! — кричал пан Клякса. — Снега, а то сгорю!
Я схватил второй стакан, зачерпнул ложкой снег и стал обкладывать голову пана Кляксы.
Неожиданно снег стал разлетаться по парку. Из-под снега выскочили серебряные вилки и, бегая как сумасшедшие, стали играть в снежки. Я узнавал в них поочередно то Артура, то Альфреда, то Анастази, то еще кого-нибудь из ребят.
Вилки подняли такую метель, что ничего не было видно. Тогда я решил сдуть снег ветром. Я взял третий стакан и выплеснул оттуда ветер.
Трудно передать, что это был за ветер. Он дул одновременно со всех сторон и сметал все, что попадалось на пути. Он развеял снег и поднял вилки так высоко, что они повисли в небе, как звезды. Стало очень холодно. Я взглянул на пана Кляксу и в первую секунду даже не узнал его. Он превратился в снежную бабу и весело распевал:
Едет, едет Дед Мороз.
Тянет снега целый воз.
Я решил, что пан Клякса отморозил себе ум, и дал ему подержать чайник, как грелку.
Снег растаял, стало тепло, и пан Клякса расцвел. Сначала у него появились почки, потом листья, а потом он весь с головы до ног покрылся цветами. Он срывал их с себя, громко чавкая, ел и во все горло распевал:
Вот когда я съем все это,
Превратится осень в лето.
Но хорошего настроения хватило ненадолго. Пчелы, привлеченные цветами, окружили пана Кляксу со всех сторон, а одна даже ужалила его. Пан Клякса ахал и охал, а из глаз у него текли густые капли меда.
Недолго думая я схватил четвертый стакан, с градом. Град был похож на крупную дробь.
Я высыпал град на ладонь и стал натирать им лицо пана Кляксы. Ему сразу полегчало.
В это время эмалированный чайник в небе повернулся закопченным дном книзу. Наступила темнота. Только серебряные вилки ярко мерцали.
Тогда я вынул из пятого стакана молнию, выпрямил ее, как свечку, и воткнул в землю.
Молния давала столько света, что было видно, как днем.
— Я хочу есть! — вдруг капризно произнес пан Клякса.
У меня ничего не было, кроме стакана с громом.
— Отлично! — воскликнул пан Клякса. — Нет ничего вкуснее грома! Подай-ка сюда!
Я достал гром и подал пану Кляксе. Это был большой красный
Пан Клякса достал из кармана перочинный ножик, снял с грома кожуру, разделил на дольки и, причмокивая языком, съел.
Вдруг раздался страшный грохот. Пан Клякса взорвался и разлетелся на мелкие кусочки. Каждый из них превратился в самостоятельного пана Кляксу. Они очень весело приплясывали на траве и смеялись тоненькими голосами.
Я взял одного из них, положил в седьмой стакан и отнес в академию.
Вдруг, откуда ни возьмись, с громкими воплями в форточку влетели серебряные вилки и стали отнимать у меня пана Кляксу.
Я изловчился, поставил стакан в буфет и захлопнул дверцу.
Тут я и проснулся.
Перед собой я увидел настоящего, живого пана Кляксу.
Он рассматривал мое сонное зеркальце и, теребя бровь, приговаривал:
— Сон про семь стаканов… любопытно… сон про семь стаканов… ну и ну!…
Анатоль и Алойзи
Весь сентябрь шли проливные дожди. Кончились игры на площадке в парке, мы не выходили из дому. Пан Клякса был угрюм и неразговорчив. Одним словом, в академии стало очень скучно.
Однажды вечером пан Клякса заявил, что не может жить без бабочек и цветов и поэтому будет раньше ложиться спать. Мы с ним попрощались и тоже отправились в спальню.
— Мне скучно, — вздохнул один из Александров.
— Мне кажется, — сказал вдруг Артур, — что у пана Кляксы случилось несчастье. Вы заметили, что он стал ниже ростом?
— Да, да! — подтвердил один из Антониев. — Пан Клякса уменьшился.
— А может, у него испортился увеличительный насос? — высказал предположение Анастази.
Я не принимал участия в разговоре. Мне очень хотелось спать. Я лег в постель и тут же уснул.
Мне приснилось, что я молоток и пан Клякса разбивает мною пуговицы. Стук молотка раздавался по всей академии. Я проснулся, но удары молотка по-прежнему отдавались у меня в ушах. Я прислушался и понял, что стучат в ворота.
Тогда я разбудил Анастази, и мы, накинув плащи, выбежали во двор. За воротами мы увидели парикмахера Филиппа с двумя незнакомыми мальчиками. Все трое до нитки промокли. Анастази открыл ворота и впустил ночных посетителей.
— Знакомьтесь! Новые ученики пана Кляксы! — сказал Филипп и расхохотался. — Будущая гордость знаменитой академии, ха-ха! Одного зовут Анатоль, другого Алойзи. Оба на «А», ха-ха! Анатоль, поздоровайся, покажи, что ты воспитанный мальчик!
Один из мальчиков кивнул нам головой и сказал:
— Я Анатоль Кукареку. А это мой младший брат Алойзи. — Он указал на другого мальчика, которого они с Филиппом вели под руки.
— Мы очень рады познакомиться, — вежливо сказал Анастази. — Но зачем стоять под дождем? Входите, пожалуйста.