Панцири
Шрифт:
В такие минуты я по настоящему счастлив!
Спасибо, батя! Мне понравилось в армии!
Тот же день. Ближе к вечеру
Уперлись мы возле подлеска у переправы. По ту сторону горбатого моста оказались довольно упрямые ребята и мы с ними закусились всерьез, только щиты трещали. Какой-то особенно ловкий шельмец с той стороны приспособился дубасить моргенштерном во вторые ряды, да так, что шипастый шар прилетал аккурат мне по шлему. Я уже начал дуреть от набатного гула в голове,
– Спасибо, – благодарно прохрипел я.
– Не за что, – отозвался Пикси. – Не узнаешь наших визави?
Я присмотрелся.
– Флаванцы, мерсинарии, – подсказал Пикси. – Мы с ними в сагалькской пустыни три дня от кочевников отбивались.
Тут и я вспомнил. Было дело.
– У них еще лейтенант был такой, страшный, с кривой мордой… Как его? С рисунком на броне, не то утки, не то рыбы…
– Жабы, – поправил Пикси. – Жабоглотом его звали.
– Точно!
Я вытянулся и заорал что было мочи.
– Эй, Жабоглот!
Не надеялся, что в этом грохоте меня услышат, но спустя секунду из-за вражеских порядков донесся удивленный ответ:
– Дикий, ты что ли?
– Я! Вот так встреча!
– То-то я думаю, что за големы в нас уперлись!
– Это мы! О, тут со мной Пикси, помнишь?
– Привет, Жабоглот! – крикнул Пикси.
– О, конечно, помню! Привет, Пикси! Как рука?
– Спасибо! Кости срослись как новые!
За спиной прозвучал боевой рог и раздался шелест стрел, выпущенных нашими стрелками. Тут же замахал флагом Зыря, заорал:
– Вперед!
Мы поднажали, активнее заработали копьями и мечами. Отбили себе несколько шагов, а потом вновь уперлись, тяжело дыша и вполголоса переругиваясь.
– Эй, Дикий! – раздался голос Жабоглота. – Вы здесь?
– Здесь! Куда мы денемся!
– Слушай, у вас там волынщик был задорный! Пусть сыграет чего, а то скука смертная!
– Нету волынщика, утоп месяц назад! Есть прекрасный декламатор баллад Таветдина!
– Спасибо, не нужно, – поблагодарил Жабоглот. – Мне творчество Таветдина не созвучно, слишком минорное.
– Ну, как хочешь!
Со стороны шатра протяжно завыл рожок, и Зыря замахал «Отступление». Схожий сигнал прозвучал и из стана маркиза Кобурна.
Мы с нашими противниками расцепились, попятились, подбирая раненых. Когда разошлись на расстояние полета стрелы, остановились.
– Генерал решил, что с разбегу сподручнее будет? – устало хмыкнул Руни, поднимая забрало. – Так я не добегу, я ногу подвернул.
– Лучше амуницию проверь, – подал голос Ариф, сплевывая кровь из разбитого рта. – Гульфик просрёшь, я тебе помогать искать не буду.
Снова заиграли горны. С разных сторон на поле выехали закованные в турнирные латы рыцари на белом и гнедом конях. Они были очень красивы эти всадники, будто с картинки, мечта любого мальчишки. Разноцветные плюмажи, яркие накидки, вычурные доспехи с гравировками, серебристые копья и фигурные щиты с гербами. И кони
На фоне этого великолепия наш серо-бурый строй смотрелся комьями глины возле цветущей клумбы.
– Выперлись, – сварливо прокомментировал Ариф. – Никак решились на поединок?
– Что-то долго думали, – отозвался Пикси. – Чего с самого начала так не сделали? Заставили нас полдня грязь месить.
– Если бы все благородные решали дела поединками, зачем тогда нужен ты? – резонно заметил Ариф. – Так и сидел бы в своем вонючем сарае, рыбьи кишки на кулак наматывал.
– А так я прям в шелках хожу, изюм перебираю, – фыркнул Пикси.
– Ничего они долго не думали, – повернул голову Руни. – Как напились, так и решили покуражиться.
Тем временем рыцари вскинули копья в приветствии. Суетящиеся рядом оруженосцы тут же заголосили, наперебой перечисляя титулы и регалии своих хозяев. Всадники принялись разъезжаться на исходные позиции.
– Нет, не напились, – высказал я предположение. – Если бы напились, то не оделись бы как на Королевский Турнир, а так, подпоясались бы кто чем, да постучали железом в тенёчке. А так, судя по всему, к ним в шатер пожаловала дама.
Взметнулся флаг, и рыцари помчались в атаку. Под оглушительный грохот разлетевшихся вдребезги копий выбили друг друга из седел. Их подняли, вновь посадили на коней, выдали новое оружие.
– А который из них наш? – спросил Пикси.
– Вон тот, с розой на щите, – ответил я. – Видел его в ставке.
– Кто такой?
– Тебе не всё равно? – буркнул Ариф.
– Просто любопытно.
– Какой-то дворянин, – я тоже поднял забрало и стащил перчатки. – Их вчера целая свита прибыла.
Рыцари вновь поскакали друг на друга.
– Разбудите меня когда закончится, – попросил Ариф, обнимая копье и укладывая голову на скрещенные руки.
Высокородные мужи бились около получаса, прерываясь на замену амуниции и коней, на легкий туалет и омовение лица от кровавых соплей. Доспехи и накидки потеряли свежесть, плюмажи поникли, а сам бой утратил скорость и изящество. Финальную фазу поединка рыцари проводили спешившись, кружа друг вокруг друга словно два пьяных тетерева. Точку поставил воин с розой на гербе, без зазрения совести срубив оппонента прямым ударом бронированного кулака в голову.
Руни удивленно крякнул, длинно сплюнул под ноги.
– Слава богам, – выдохнул Пикси. – Я уже ног не чувствую.
– А мне понравилось, – заявил Руни. – Красиво, душевно, уважительно. Это не как у нас, когда тебе толпой с ног сшибают, а потом еще по шлему наперегонки булавами стучат. А в таком я бы поучаствовал.
– Ты сначала на коне вот так научись, – проснувшийся Ариф сладко зевнул, потянулся, задевая руками стоящих рядов собратьев. – А, ну и еще сущая мелочь – вернись на девятнадцать годков назад и вылези из утробы какой-нибудь благородной мадамы.