Пандемониум

Оливер Лорен

В углу зала, который скрыт от меня под галереей, происходит какое-то движение. Я вижу, что Файнмэн и его спутники поворачиваются в эту сторону. Томас Файнмэн промокает платком лоб — это первый признак дискомфорта. Фотограф тоже поворачивается, и меня ослепляют две яркие вспышки подряд.

А потом в зал входит Джулиан. Его сопровождают два регулятора, но вдет он сам, без поддержки. Следом за ними появляется мужчина в черном костюме с высоким белым воротничком священника. Он держит перед собой руководство «Ббс» в золотом переплете, как какой-нибудь оберег, который защитит его от грязи и ужасов окружающего мира.

Ненависть, как удавка, сдавливает мою шею.

Руки

Джулиана сцеплены впереди наручниками, на нем темно-синий блейзер и тщательно отглаженные джинсы. Мне интересно, это его выбор или его заставили так одеться на собственную казнь. Я смотрю ему в спину и мысленно пытаюсь заставить его обернуться и посмотреть наверх. Он должен знать, что я здесь. Должен знать, что он не один. Я провожу ладонью по стеклу, мне хочется разбить его вдребезги, спрыгнуть вниз и забрать у них Джулиана. Но стекло слишком толстое, вряд ли его можно разбить. И у меня все равно ничего не получится. Я пробегу каких-нибудь несколько футов, а потом будет двойная казнь.

Но это меня больше не пугает. Я все оставила позади, мне не к чему возвращаться.

Регуляторы останавливаются возле стола. Голоса становятся громче. Я слышу, как Джулиан говорит:

— Я бы предпочел не ложиться.

С такой высоты, из-за стекла слова звучат неразборчиво, но от звука его голоса мне хочется кричать. Теперь все мое тело начинает пульсировать от непреодолимого желания что-то сделать. Но я оцепенела и превратилась в камень.

Один из регуляторов подходит к Джулиану и снимает с него наручники. Джулиан разворачивается, и теперь я вижу его лицо. Он трет запястья и немного морщится. Почти в ту же секунду регулятор пристегивает правую руку Джулиана к ножке металлического стола и толкает его в плечо, чтобы он сел. Джулиан ни разу за все это время не посмотрел на отца.

В углу зала доктор моет руки в большой раковине. Вода громко стучит по металлу. В зале — тишина. Просто невозможно, чтобы казнь произошла здесь, вот так, при ярком свете и в полной тишине. Доктор вытирает руки и надевает латексные хирургические перчатки.

Священник делает шаг вперед и начинает читать. Голос у него монотонный и невыразительный, как гудение пчелы.

— «Исаак вырос и был гордостью своего престарелого отца и какое-то время идеальным воплощением воли Авраама…»

Он читает Книгу Авраама. Ну конечно, что же еще. В ней Господь приказывает Аврааму убить единственного сына Исаака, после того как Исаак заразился делирией. И Авраам убивает. Он поднимается с сыном на гору и вонзает нож ему в грудь. Интересно, это Томас Файнмэн распорядился, чтобы читали именно этот отрывок? Послушанию, смирению перед Господом и природным порядком, вот чему нас учит Книга Авраама.

— «Но когда Авраам увидел, что Исаак стал нечистым, он попросил в сердце своем о защите…»

Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать Джулиану: «Посмотри на меня».

Доктор и два лаборанта выходят вперед. У доктора в руке шприц, он щелкает по нему пальцем, а один из лаборантов в это время закатывает рукав Джулиана до локтя.

И в этот момент до меня снизу доносится какой-то шум. Этот звук рябью проходит по залу. Джулиан настороженно вскидывает голову. Доктор отходит от него и кладет шприц на металлический поднос, который держит в руках один из лаборантов. Томас Файнмэн подается вперед, он хмурится и шепчет что-то своему телохранителю на ухо. В зал вбегает еще один лаборант, девушка. Я не могу разобрать, что она говорит. На ней хирургическая маска и большой не по размеру белый халат, но я понимаю, что это девушка, потому что у нее за спиной

болтается косичка. Она возбужденно жестикулирует.

Что-то не так.

Я прижимаюсь к стеклу и напрягаю слух, чтобы понять, о чем она говорит. В моем мозгу мелькает какая-то мысль, но я никак не могу ее ухватить. Есть в этой лаборантке что-то знакомое, в ее жестах, в том, как она энергично показывает доктору на выход в коридор. Доктор качает головой, потом снимает перчатки, комкает их и прячет в карман. Перед тем как выйти из процедурного зала в коридор, он что-то отрывисто командует, и один из лаборантов спешит следом за ним.

Томас Файнмэн проталкивается к дверям в лабораторию. Джулиан побледнел, даже с галереи я вижу, что он вспотел. Голос его от волнения звучит выше, чем обычно.

— Что происходит? Кто-нибудь скажет мне, что происходит?

Лаборантка с косой проходит через зал и открывает дверь для Томаса Файнмэна. Когда он с красным от злости лицом врывается в зал процедур, она опускает руку в карман.

И когда в голове у меня наконец все складывается — косичка, рука, Рейвэн, — я слышу хлопок. У Томаса Файнмэна открывается рот, он отшатывается назад и падает на спину. На его белой рубашке распускается красный цветок крови.

На мгновение картинка превращается в стоп-кадр: Томас Файнмэн распластался на полу, как тряпичная кукла; Джулиан с белым лицом; журналист все еще держит камеру на уровне глаз; священник стоит в углу; регулятор, который стоит возле Джулиана, еще не вытащил пистолет из кобуры; у Рейвэн в руке пистолет.

Вспышка.

Лаборант, настоящий лаборант, кричит.

Начинается неразбериха.

Еще выстрелы, пули рикошетят от стен. Регулятор кричит:

— Ложись! Все на пол!

Хлопок. Пуля попадает в стекло прямо у меня над головой. В месте попадания на стекле расползается паутина из трещин. Это все, что мне нужно. Я хватаю стул, который стоит у меня за спиной, замахиваюсь и со всей силы бросаю его в стекло. Надеюсь, Джулиан успеет пригнуться.

На долю секунды все стихает, и слышен только звон низвергающегося вниз водопада из острых осколков стекла. Потом я перепрыгиваю через стену и приземляюсь в зале. Я поскальзываюсь на осколках, падаю на одну руку, и она сразу становится красной от крови.

Рейвэн в движении — она уклоняется от регулятора, отступает и бьет его рукояткой пистолета по колену. Регулятор сгибается пополам, а Рейвэн бьет его ногой в зад, и он таранит головой раковину. После этого она молниеносно поворачивается к двери в помещение, в котором остались телохранители Файнмэна, и вставляет в замочную скважину маленький металлический скальпель. Дверь блокирована. На всякий случай Рейвэн блокирует ее еще и металлической тележкой на колесиках. Телохранители вопят и пытаются вышибить дверь, но дверь не поддается. Во всяком случае, пока не поддается.

Я в десяти футах от Джулиана… Крики, стрельба, а теперь еще пронзительный вой сигнала тревоги. Пять футов, и вот я рядом с ним. Я хватаю его за руки, за плечи, я просто хочу почувствовать его, убедиться, что он жив.

— Лина!

Джулиан дергает рукой, пытаясь освободиться от наручников, которые приковывают его к ножке стола. Он смотрит на меня, и его синие, как небо, глаза сияют.

— Как ты…

— Нет времени, — говорю я, — Пригнись.

Я бегу к регулятору, который все еще валяется рядом с раковиной. Я смутно слышу чьи-то крики и приглушенные хлопки выстрелов. Рейвэн продолжает уклоняться, вращаться и наносить удары, со стороны может показаться, что она танцует. Журналист исчез — наверное, убежал.