Пандемоний
Шрифт:
Судя по всему, мысли ее по-прежнему были в служебном помещении.
— Привет! — подал голос я. Кстати, сам голос был какой-то скрипучий, а изо рта — я был в этом уверен на все сто — несло помойкой. — Видите ли, вчера вечером…
Что вчера вечером? Я устроил погром в номере? Набил морду нескольким охранникам и в конечном итоге попал в каталажку? Но мне действительно нужна моя сумка, которую я оставил тут у вас. Черт, даже если она у них, вряд ли они согласятся ее мне отдать. Интересно, сколько тысяч долларов я им должен?
Но тут снова заговорила
— Прошлой ночью, когда мы выехали из отеля, мы забыли в номере сумку.
Я посмотрел на нее. «Мы». Как трогательно.
— В каком номере? — уточнила дежурная за стойкой.
Амра посмотрела на меня. Я растерялся, затем сделал вид, что забыл.
— Кажется, на тридцатом этаже. В три тысячи пятнадцатом, если мне не изменяет память.
Дежурная пробежала пальцами по клавиатуре компьютера, спрятанного под стойкой с ее стороны, затем пристально посмотрела на экран. Неожиданно выражение ее лица сделалось каменным. Мне не было видно, на что она там уставилась. Впрочем, угадайте с первого раза.
— Дэлакорт Пирс? — спросила дежурная.
Я кивнул, чувствуя, как внутри у меня кишки скрутились в тугой узел.
— Вы не могли бы немного подождать? Управляющий хотел обсудить с вами счет за номер.
Это была не просьба, а приказ.
Дежурная подошла к двери в служебное помещение и сунула туда голову, отодвинув в стороны двух других клерков.
Стена по ту сторону стойки излучала свечение. Я бросил взгляд через плечо и тотчас застыл как вкопанный, несмотря на пронзительную головную боль. На улице рядом со входом в отель, сверкая мигалкой, остановилась полицейская машина, а вслед за ней «скорая помощь». Фойе тотчас запульсировало красно-синим светом.
— Дэл!
Амра положила руку мне на влажную шею. Я чувствовал, как по спине стекает пот. Наконец я смог дать определение тому чувству, что нарастало во мне с того самого момента, когда я проснулся: страх. Накануне вечером случилось что-то страшное.
— Доктор Рам? — прошептал я.
— Что?
Через фойе, в сопровождении четверых полицейских, катя каталку, прошествовали два санитара. Все, кто в данную минуту находился в фойе, отступили в сторону и застыли как вкопанные. Будь на месте людей машины, они бы съехали на обочину.
В нескольких ярдах от меня открылась стена — вернее, дверь, замаскированная под кусок обшивки, — и из нее вышел невысокий седой мужчина с аккуратной стрижкой, а вслед за ним два служащих отеля в синей форме. Они перехватили полицейских и санитаров прямо посередине фойе. Седовласый мужчина, по всей видимости из числа начальства, обменялся несколькими фразами с санитарами, после чего повел их за собой к лифтам.
Неожиданно я узнал лицо в толпе любопытных: мать Мариэтта. Та самая бритоголовая женщина-священник, с которой доктор Рам разговаривал накануне. На ней было довольно короткое серое одеяние с просторными рукавами, черные колготки и тяжелые ботинки. Никаких белых воротничков. Пока санитары и полицейские проходили мимо, она стояла, прижавшись к колонне.
— Амра, попытайся выудить у них мою сумку, прошу тебя.
С этими словами я быстро направился к выходу — вернее, насколько мог быстро, ибо спинные мышцы, похоже, были сведены судорогой — и в конце концов сумел оказаться на пути у женщины-священника.
— Мать Мариэтта, — произнес я.
Она посмотрела на меня, однако шага замедлять не стала, вернее, отступила в сторону, чтобы меня обойти.
Мать Мариэтта явно меня не узнала, что неудивительно. Она едва ли обратила на меня внимание, когда накануне перебросилась парой фраз с ВАЛИСом по пути в отель. В баре Мариэтта меня вообще не видела.
Я перегородил ей дорогу, и она была вынуждена остановиться. После чего впервые посмотрела мне в лицо. Роста она была среднего, примерно мне по плечо. Однако с расстояния десяти футов из-за узкого лица и длинной шеи эта женщина смотрелась гораздо выше. Губы ее были плотно сжаты, а вот глаза красные, явно от слез.
— Мать Мариэтта? Это к доктору Раму?
Она приоткрыла рот. Глаза удивленно расширились. На бледной коже играли отблески сине-красного света.
— Он мертв?
Выражение ее лица мгновенно изменилось. Вместо растерянности, подобно маске сварщика его теперь закрывал щит еле сдерживаемой ярости.
— Уйдите с дороги! — процедила она сквозь стиснутые зубы и, ни разу не обернувшись, прошагала мимо меня.
Я увязался следом за ней и даже пробежал несколько шагов, прежде чем боль заставила меня снова перейти на шаг. В тот момент, когда мать Мариэтта дошла до дверей отеля, у входа остановилась еще одна машина, на сей раз без особых знаков.
Когда я вышел на улицу, мать Мариэтта уже сделала по тротуару около десятка шагов. Серую накидку трепал ветер, колеса чемодана громыхали по асфальту. Лью сидел в машине, прижав к уху мобильник, и взглядом следил за полицейскими тачками. Меня он не заметил.
Я спешил вслед за матерью Мариэттой, от боли невольно издавая на каждом шагу сдавленные звуки. Я заставил себя догнать ее, и когда нас разделяла всего пара футов, протянул руку и дотронулся до ее плеча.
Она увернулась от моего прикосновения и ударила меня по забинтованной кисти. Я вскрикнул от боли и отдернул руку.
— Что вам от меня нужно? — спросила она.
От боли я был готов расплакаться.
— Господи, зачем вы так…
— Хватит ныть. Лучше признавайтесь, кто вы такой.
— Вы меня не знаете. Я был…
— Как ваше имя?
Мариэтта была в ярости, меня же постоянно отвлекала пульсирующая боль в руке. Но ее ирландский акцент поразил меня. В каждом ее слове как будто присутствовали дополнительные гласные.
— Дэл, — произнес я и, втянув в себя воздух, закашлялся. — Дэл Пирс.