Пандора (сборник)
Шрифт:
С характерами и обстоятельствами в «Факторе вознесения» работал Фрэнк, а все остальное досталось мне. Однако последние главы по воле Судьбы довелось писать мне в одиночку. Но сколько бы лет с тех пор ни прошло, я всегда, просматривая корректуру, чувствовал его взгляд через мое плечо и слышал одобрительный шепот: «Годится». И больше всего на свете я боялся одного — что когда книга будет завершена, это присутствие исчезнет. А мог бы догадаться — если дело касается Фрэнка, он никуда не денется.
Билл Рэнсом, порт Таунсэнд, 1987.
Не действует по принужденью милость;
Как теплый дождь, она спадает с неба
На землю и вдвойне благословенна:
Тем,
И власть ее всегда сильней у тех,
Кто властью облечен… [24]
Джефза Твэйн мужественно боролся с болью на протяжении трех суток и вот наконец-то достиг наивысшей точки своих мук. Конечно, следователи из Воинского союза были профессионалами, а это означало, что если он во время допроса откинет копыта, то они, следовательно, лишь напрасно потратили на него силы и время. Так что за все эти трое суток непрестанной профессиональной обработки он даже ни разу не потерял сознания. Его палачи сразу поняли, что он будет твердым орешком, и в наказание за то, что его пришлось так долго «колоть», решили напоследок дать ему помучиться всласть: вздернули на обсидиановом крюке на большой высоте. Саботажников всегда подвешивали где-нибудь в людном месте за ребро в качестве «урока остальным» (вот только какой именно урок извлекут из этого остальные — это еще надо подумать…).
24
Пер. Т. Щепкиной-Куперник.
Но чтобы подвесить его, понадобились как-никак трое. Подлые трусы: кто ж еще будет делать подобные вещи под покровом ночи?
Левый глаз был подбит вроде как меньше правого, и потому стоило попытаться поднять над ним веко. Бледное касание рассвета смело звездную вуаль с ланит моря. На фоне разгорающегося неба начал вырисовываться темный контур крыш рыбацкого поселения и доков, работавших на проект «Безднолет».
Мятущиеся лучи прожекторов с субмарин пронизывали ночную тьму по всей акватории — от поселения в Калалоче до башенного комплекса. Бухта порта была со всех сторон защищена системой дамб и волнорезов, созданной по новому аквапроекту «Мерман Меркантил». Но хотя строительство еще продолжалось, Джефзе так и не удалось никуда устроиться на работу после того, как его лодка прохудилась, а лицензия закончилась. И дело было не в нем самом, а в его напарнике, который заныкал парочку рыбин для себя и «забыл» зарегистрировать их в порту. «Новая экономика» подобные действия категорически запрещала, и потому администрация порта «в качестве урока» наказала обоих.
По мере того, как небо светлело, Джефзе казалось, что он становится все легче и легче… словно отчуждается от собственного тела. Боль осыпалась с него, как шелуха; израненная кожа была уже слишком слабой преградой для рвущегося наружу духа… Он созерцал агонию собственной измученной плоти словно с высоты ближайшего утеса. Здесь, на юге Пандоры, световой день длится около четырнадцати часов. Интересно, сколько еще вздохов отмерено этой изломанной и ноющей от боли грудной клетке?
«Марика… — пронеслось в его голове. — Моя Марика и трое наших дарованных богами детишек… Эти, из ВС, сказали, что их они тоже арестуют…»
Они, небось, думают, что жена им чего-то расскажет… Они грозились, что и женщина, и все трое наших малышей также будут замучены. Они грозились, что начнут с детей, чтобы заставить их мать говорить. А она им ничего не расскажет… Потому что откуда ей-то знать?.. От досады и ярости Джефза зажмурил единственный зрячий
Особая служба директора в ВС натыкала в грудь и спину Джефзы десятки стальных крючков для маки толщиною с палец; луч рассвета скользнул по ним, и они засияли, словно доспехи. Обрывки канатов свисали вокруг коленей жертвы, словно килт. Блеск крюков вкупе с запахом крови очень скоро приманит рвачей. И они его наконец-то убьют.
Джефза висел распятый тысячами рыболовных крючков. Сотни их поддевали лишь кожу, зато десятки вонзались под ребра и глубоко врезались в мышцы. Большая часть крючков, продрав кожу, теперь уже свободно болталась, вызванивая приветствия утреннему бризу, но дюжины две еще упорно держали его плоть: дюжина — спину и еще дюжина — грудь. Ему казалось, что во всем этом есть какой-то свой, особый смысл… вот только они не захотели ему объяснить какой. Но зато они проболтались о таком, о чем он мечтал узнать всю жизнь.
«Тени действительно существуют! — он повторял это вновь и вновь. — Тени есть!»
О Тенях знали все, но до сих пор он не встречал ни одного человека, который когда-либо с ними разговаривал. В течение последних нескольких месяцев по головидению, радио и телику стали пробиваться волны пиратской студии вещания, именующей себя «Бой с Тенью». Вокруг заговорили о том, что это работа Теней. По всем деревням поползли слухи о том, что Тени хотят сместить самого директора Раджу Флэттери и всю его клику. «Вечерние новости» исправно освещали дневную активность Теней: задержки поставок, кражи продовольствия и откровенный саботаж. Короче, любые неполадки, накладки и даже природные катаклизмы средства масс-видео нынче объявляли исключительно терактами Теней против директора. А пиратские выпуски «Боя с Тенью» только подливали масла в огонь.
Джефза даже попытался поискать возможность связаться с ними. Но ему ничего не удалось. И все же «Бой с Тенью» вселил в него новую надежду на то, что однажды он снова ощутит себя человеком. И тогда он сам для себя решил делать то же, что и они, пусть и в одиночку.
Он понял, что удар надо нанести в самое сердце проекта: уничтожить главную энергостанцию, питавшую резиденцию директора и весь Калалоч.
Он выбрал для акции регенерирующую станцию, снабжавшую водородом, кислородом и электричеством все космические программы директора. Стоило только взорвать цитадель ПБ, весь проект основательно пошатнулся бы! И бедняки не пострадали бы — в этом Джефза был уверен: до сих пор тысячи из них прекрасно обходились без электроэнергии. Больше всего пострадали бы именно Флэттери с его «Безднолетом»! Однако ему следовало бы подумать о том, что служба охраны это тоже прекрасно понимает и потому забывать о ней было непростительной глупостью.
Методы допроса и слежки охранки оставались действенными с незапамятных времен, и Джефзу довольно легко вычислили, а затем три дня допрашивали. А он ведь так ничего и не успел сделать…
А теперь любое движение мышц приводило к звяканью стальных крючков. Большая часть ран уже не кровоточила. Зато мухи облепили тело с ног до головы. И два плоскокрыла одновременно вцепились в икру левой ноги, но почему-то пока только махали крыльями, словно в ритуальном танце, а свои ядовитые зубы в ход не пускали.
«Рвачи! — буквально молился Джефза. — Чем так болтаться… лучше уж пусть будут рвачи! Но пусть все случится очень быстро!»
Так вот зачем его тут подвесили — как приманку для рвачей! Когда демоны на него набросятся, какой-нибудь из них, осатанев от жадности, сам попадет на крючок! И тогда его шкуру можно очень выгодно продать в деревенской лавке. Джефза даже краем уха слышал, как его палачи заранее делили между собою прибыль. Ему оставалось надеяться только на то, что хищник будет милосерден и прикончит его сразу.