Паника в ложе "В"
Шрифт:
Джуди в подчеркивающем ее фигуру голубом платье снова пребывала в дурном настроении. Кривя розовые губы, она обшаривала глазами уголки холла и повторяла, что ей все кажется нелепым.
— Бога ради, Фил, что все это значит? Что у тебя за секрет?
— Джуди, ты знаешь, какое сегодня число?
— 18 апреля. Ну и что?
— Конечно, будучи проклятой англичанкой, дорогая моя, ты можешь не считать эту дату значительной. — И он продекламировал:
Апрель, восемнадцатое, в семьдесят пятом…Едва ли хоть кто-то жив из людей,Помнящих славные год и день. [43]43
Поэма
Тебе это что-нибудь говорит?
— Опять несносный Пол Ривир, [44] который влез на колокольню…
— Пол Ривир, Джуди, не влезал ни на какую колокольню. Не путай его с Бесси… как бишь ее… из «Сегодня не будет вечернего звона». [45] Он просто увидел свет на башне и проскакал семнадцать миль, чтобы предупредить о приближении англичан.
— Боюсь, я плохо знаю вашу нелепую американскую историю. Нас скверно учили в школе.
44
Ривир, Пол (1735–1818) — серебряных дел мастер, герой Войны за независимость США.
45
Стихотворение американской поэтессы Роуз Хартуик Торп (1850–1939).
— Однако вы все же проходили «Скачку Пола Ривира». И не только Лонгфелло — могу свидетельствовать, что вы изучали и «Барбару Фритчи». [46]
— Понятия не имею, о чем ты!
— Спокойно, дорогая! Позволь тебе напомнить рождественскую вечеринку в 43-м году на квартире Бобби Дрейка, где ты вдрызг напилась. Там ты развлекала гостей чтением «Барбары Фритчи» в сопровождении выразительных жестов. Никогда не забуду, как ты вертела головой, прикрыв глаза ладонью и изображая Джексона Каменную Стену, [47] увидевшего флаг.
46
«Барбара Фритчи» — стихотворение американского поэта Джона Гринлифа Уиттиера (1807–1892).
47
Джексон, Томас Джонатан по прозвищу Каменная Стена (1824–1863) — генерал армии конфедератов во время Гражданской войны в США.
— Ну и что тут плохого?
— Ничего. Но тогда ты была вполне серьезна и не усматривала ничего нелепого в словах, которые произносила.
— А в них было что-то нелепое?
— Позволь снова тебе напомнить:
Скакали мятежники, злобой горя.Сам Джонатан Джексон возглавил отряд.Под шляпой глазами он рыскал вокруг,Пока старый флаг не увидел он вдруг.«Стоять!» — и отряд как вкопанный встал.«Огонь!» — и раздался ружейный залп.Оконные стекла и рамы пробив.Град пуль моментально флагшток раздробил.И знамя попало бы в руки врагов,Но Барбара Фритчи поймала его.Где, по-твоему,
— Панч Нокс, временами я готова тебя убить! В тебе нет ни капли романтики! Вечно ты стараешься все разложить по полочкам! А от меня тебе только одно было нужно…
— Допустим. Ну и что тут плохого? Не помню, чтобы ты особенно протестовала.
— Будь у тебя чувство собственного достоинства, ты не стал бы об этом напоминать. Как бы то ни было, те дни ушли навсегда.
— Ну еще бы!
— Что касается той нелепой вечеринки, — продолжала Джуди, — то я… я должна была хоть что-то сделать. Ты начал волочиться за этой ужасной Долорес, стриптизеркой из «Ветряной мельницы», и ей это явно пришлось по вкусу…
— Долорес Дэтчетт, если на то пошло, была не стриптизеркой из «Ветряной мельницы», а инструктором по плаванию из Пензанса. [48]
— Не важно — я помню, что ее профессия была как-то связана с раздеванием. Важно то, что ты с ней флиртовал!
48
Пензанс — порт на юго-западе Англии в графстве Корнуолл.
— В то время как ты, дорогая моя, более чем флиртовала с Джо Хэтауэем, моим коллегой по военным программам Би-би-си.
— Скотина! Я ничего подобного не делала, и ты это отлично знаешь!
— Джуди, я знаю только то…
— Лучше бы я никогда не встречала тебя снова! Лучше бы ты не заметил меня в ресторане и не заставил пить С тобой кофе! — Джуди махнула рукой. — Ладно, Фил. Не мог бы ты отвлечься от Джексона Каменной Стены и сообщить, куда мы собираемся пойти?
В холле было душно. На Лексингтон-авеню прогудело такси.
— Прости, я забыл. Мы идем в театр.
— В театр? В воскресенье вечером?
— Да. На генеральную репетицию «Ромео и Джульетты» с участием Бэрри Планкетта и Энн Уинфилд. Лучше я все объясню. Вчера мне позвонила из Уэстчестера Конни Лафарж…
— Твоя старая подружка, верно?
— О, ради бога!..
— Разве я не права?
Нокс сосчитал до десяти.
— До нашей недавней встречи, — пояснил он, — я в последний раз видел Конни Уэстерби, когда мне было семнадцать, а ей чуть больше пятнадцати. Того, что ты подразумеваешь, между нами никогда не было. Но где, черт возьми, ты слышала о Конни?
— Ты как-то упомянул ее, когда был пьян. Твои любовные похождения меня ничуть не интересуют. Просто я не позволю тебе унижать меня, намекая, будто я спала со всеми знакомыми мужчинами!
— Успокойся, моя очаровательная соблазнительница! Давай соблюдать чувство меры. Не сверкай на меня глазами, как Марджери Вейн, когда…
— Когда что? Когда ты делаешь ей пассы?
— Нет, когда ее молодой дружок выбалтывает то, что не следует. Если ты избавишься от заблуждения, будто я являюсь ценным призом, вдохновляющим женщин на лирические чувства, которые они демонстрируют в телерекламе нового шампуня или лака для волос, то я все тебе расскажу.
Так он и поступил.
Начав с курительной «Иллирии», Нокс рассказал о появлении Марджери Вейн, Бесс Харкнесс и Лоренса Портера, о переходе в спортзал, о переменах настроения мисс Вейн, цитируя фрагменты разговора, так как обладал почти столь же блестящей памятью, что и доктор Фелл.
Джуди слушала молча. Сначала она думала, что если Нокс не делал пассы Марджери Вейн, то исключительно из-за отсутствия удобных возможностей. По отношению к Марджери она испытывала чувство странной настороженности, которое не могла толком объяснить. Но рассказ все сильнее увлекал ее.