Панна Эльжбета и гранит науки
Шрифт:
То, что жив остался, - оно, конечно, хорошо, жаловаться грех. А вот надолго ли?
«Вечно везет мне как утопленнику», - сетует про себя княжич Свирский.
Ну ладно, пока он «не помнит ничего»,то, может, все и обойдется. А ну как выдаст себя ненароком? Рыжий был, конечно,и хитер, и изворотлив, да тут может и мелочь погубить.
«И ведь деваться-то некуда...»
Бежать – тако же не годится. Если удерет, сразу станет ясно, что не отшибло память. ? вечно все ж таки не побегаешь.
Одну карту козырную он, конечно, уже
Отворилась дверь со скрипом тихим, вошел в палату сам принц. Поди решил его высочество проведать болящего друга самолично. И пришел наследник престола один – ни княжича Сапегу, ни князя Потоцкого с собой не взял.
– Бока-то ещё не отле?ал, а, Юлек? – принц Лех спрашивает, да на постель Свирского садится, не чинясь. – Беспорядок без тебя на курсе-то. Без старосты никуда.
Повернул княжич голову, в глаза наследнику трона глянул, а сам ухмыляется от уха до уха.
– Что? Никак без меня сызнова вина в кампус не пронести?
Пожал плечами принц как будто со смущением. Что поделать, в хитростях да проделках с Юлиушем Свирским он сравниться не мог, да и никто ведь не мог. Больно уж хорош Юлек беспутный в обманах всяких, таким уродился. За то в друзья принцу Леху и был выбран.
– Да сам понимаешь, мы супротив Круковского не сдюжим. А декан, как схрон нашли, так совсем уж взбеленилcя – никакого спасу. Ажно в комнатах обыски учинял,так неймется! Будто сам студиозусом не был!
Скалится Юлек, сощурившись довольно.
– Да не боись так, Лешек, вот чуток приду в себя – зададим декану жару. Никто дух вольный в нас не убьет.
Слово у княжича Свирского было крепкое, особливо если напакостить кому-то поoбещал.
– Ну,ты давай уж.
Потрепал принц друга по плечу да из палаты вышел. Как дверь за ним затворилась, так Юлиуш и улыбаться перестал.
Поутру узнала я, что как бы тетка дочек своих бестолковых ни стращала, как бы ни допрашивала, а где браслетку заклятую они раздобыли, ни Маришка, ни Агнешка так и не проговорились. С чего бы им такие тайны разводить, понять даже у тетки Ганны не получилось, а у меня – и подавно.
– Ума не приложу, что с ними творится, – с досадой тетка вздыхала, чай у меня в комнате попивая. – Девки у меня, конечно, упрямые, что страсть, а только не совсем же дурные совсем. Если помалкивают – причина у? точно есть!
Вот и я о том же думала. Агнешка с Маришкой – обе лисицы хитрые, без интересу для себя oни бы с матерью воевать точно не стали.
Объяснить бы им, дурехам, доходчиво, что дело нешуточное. Да только если уж тетка Ганна им то в головы не вложила, мне можно не пытаться.
Радка уже на занятия давно ушла, в комнате только я да отцова сестра,так что и говорить можно было бы безо всякого стеснения…
Если бы не повадились студиозусы-некроманты в комнату мою шастать. И все под предлогами благовидными. Дескать,ты же староста и обязанностей у тебя
И ведь постоянно прерывали, аспиды! Приходилось и говорить тихо, и на дверь поглядывать, чтобы гости незваные лишнего не услышали.
– Экие молодцы… шустрые, - рассмеялась тетка Ганна, когда я уже четвертого соученика выставила. Одынец, вишь ты, говорить со мной возжелал!
Тетка у меня вообще такая была, хитрая да терпеливая, попусту не серчала, но ежели уже осерчала… то все. Хоть под землю закапывайся – так ведь и оттуда достанет.
– И неумные, – сетую я на этакое нахальство. – Я-то спервоначала подумала, покойно на нашем факультете будет, ан нет. Разошлись, кто во чтo горазд. И чего это они вокруг тебя, тетушка, хороводы водить принялись?
Отцова сестра только посмеивается. Оно ведь понятно – любопытственно некромансерам молодым поглядеть своими глазами на настоящую ведьму, матерую.
– Ты, Элька, особливо не чуди сейчас. По кампусу не шляйся одна без присмотра. Вон рыжий тот уже нагулялся. А ведь с ним еще и друг был,и тоже не дурак и не бестолочь.
Да уж, про Потоцкого хорошее говорят, это точно. Про гулянки его не забывают, правда, но и молва о нем идет как о шляхтиче даровитом и даже разумном. И вот бродят Потоцкий со Свирским по кладбищу вдвоем, и Свирский после того падает едва ль не замертво.
А Потоцкий целехонек. И навроде как говорил князь, что со Свирским они были недалече друг от друга. Одного убить пытались, а второго даже и не тронули?
– А если это Потоцкий друга своего проклял?
– молвлю я задумчиво. – Возможность-то была… Да ещё какая!
Браслетка-то женская, но червя дoлжен был кто-то иной направлять, не хозяйка той цацки. Вот только Потоцкий же не некромант…
– Возможность и правда была, – не стала спорить тетка Ганна, глаза лукаво прищурив.
– А смысла вот не было никакого. Да и про Потоцкого рыжий бы все тут же выложил, ничего утаивать бы не стал.
Наверное, не стал бы…
– А может, Свирский на самом деле память и потерял? ? Потоцкий только чушь мелет.
Дружба дружбой, вот только мало ли там что на самом деле? Да и не верилось мне, что такая уж крепкая дружба после попоек.
Ходил-бродил профессор Невядомский по всему кампусу – где слушал, где смотрел, где вопросы задавал. И навроде все ему казалось, что правда – вот она,туточки, только руку протяни, а только ускользает словно рыба из дырявой сети.
И вот, когда уже Тадеуш Патрикович уже руки опустить готов был, нашел его пан ректор собственной персоной. И уж до того выражение на физиономии начальственнoй было таинственным и торжественным, что пан декан мигом заподозрил – сейчас-то ему поведают вещи страсть какие важные.