Папа для Лисички
Шрифт:
— Дверь мне откройте! Или я ее сейчас сломаю к чертовой матери! — ору на нее. У меня у самой уже слезы катятся. Я сейчас за Настю готова убить кого-нибудь!
— А вы кто такая, чтобы я ключ вам давала? — с наездом задает вопрос. — Это только тренер может открыть!
— Уверены, что только тренер? — с тихой яростью в голосе спрашивает Макс.
— Да. Ему звоните! Я под роспись ключи выдаю!
— Хорошо! — разворачивается Макс. — Тогда я ее сейчас открою сам. С ноги! —
Отходит подальше, видимо, чтобы разогнаться.
— Стойте! — орет тетка. — Ненормальные! — гремит связкой ключей. — Вот вынь им и положи! Говорю же, нет здесь детей. Всех забрали! — отмыкает дверь, я отталкиваю ее, влетаю в зал.
Тут темно, звуки доносятся из раздевалок в конце зала. Залетаю туда. Настя сидит в углу, вся красная, зареванная, рвано всхлипывает.
— Мамочка! — бросается ко мне на руки.
Я подхватываю ее, мы с ней вместе стекаем на лавку и рыдаем уже обе.
— Я думала, ты совсем не придешь, — захлебывается рыданиями Настя. — Я думала, с тобой что-то случилось. Мне так страшно было. У меня же больше никого нет. Меня бы тогда куда, в детский дом? Да? Папе же я не нужна…
От ее последних слов обваривает так, что хочется убить кого-нибудь. Только некого. Настя-то в целом права. Я у нее одна. И…
— Настя, — вдруг слышу голос Макса. — Посмотри на меня, — присаживается перед нами.
Настюша замирает в моих руках, поворачивается к Максиму.
— Лисичка, можно я буду твоим папой? — спрашивает он. — Мне ведь ты очень нужна. И мама. Будешь меня любить?
Настя смотрит на Максима внимательно.
— А ты больше не уйдешь? — спрашивает очень серьезно.
— Нет. И даже если мама твоя опять решит сбежать, я ее поймаю и верну на место. Поможешь мне? — протягивает ей руку.
— Помогу, — всхлипывает снова, а потом вдруг бросается максу на шею.
Слезы снова атакуют. Макс притягивает и меня в объятия, ревем с Лисичкой на пару.
— Макс, прости меня, — выдаю то, что гложет все последние дни.
Смотрит на меня непонимающе, а я продолжаю.
— За все. За то, что оттолкнула тебя в тяжелый момент. Я была неправа. Я люблю тебя. Но я все еще трусиха.
Усмехается.
— Ты моя любимая трусиха, — целует меня в нос, и на душе становится немного легче. — Пойдемте. Хочется, чтобы поскорее закончился этот сложный день.
Помогаю Насте одеться, в этот момент звонит мой телефон. Тренер.
— Здравствуйте, — звучит виновато ее голос. — Что-то случилось?
— Случилось, Елена Сергеевна!
Обрисовываю ситуацию. Тренер начинает заикаться. Просит прощения, объясняет, что спешила. Ей сообщили, что ее матери плохо стало, и тренер, видимо, не заметила Настю в раздевалке.
Короче, понятно, что все это досадное недоразумение, которое вытрепало из меня последние нервы и силы.
— Отвези нас домой, — устало прошу Макса.
— Нет, Олеся. Сегодня мы едем ко мне.
— Но…
— Никаких «но». И еще у меня просьба. Поддержи Светку. Я ей сейчас скажу кое-что неприятное, — тяжело вздыхает. — И я не знаю, как она это воспримет.
— Про Игоря?
— Да.
— Так это правда? — прикрываю шокировано рот ладонью.
— К сожалению, — кивает. — Поможешь?
— Конечно!
Назад мы едем в напряженной тишине. Света притихла, смотрит в окно. Мне кажется, она и сама уже все поняла, но наверняка цепляется еще на крохи надежды. Мне ее искренне жаль. Измена — это страшно и больно. Я с ней слишком хорошо знакома.
Паркуемся в подземном гараже, на лифте поднимаемся на четырнадцатый этаж.
— Мам, а мы куда? — настороженно оглядывается Настя.
— Максим пригласил нас к себе в гости.
Макс открывает дверь, пропускает нас в огромную современную квартиру.
Я первый раз у него дома и мне любопытно все рассмотреть, но слишком переживательно мне за Свету.
— Олеся, Настя, располагайтесь, где вам удобно. Мы со Светой ненадолго.
Уводит ее куда-то в глубину квартиры, а мы остаемся на кухне.
Их долго нет, я решаю пока согреть чайник, инспектирую холодильник.
Кухня у Макса огромная, напичканная современной техникой. Все новое, такое ощущение, что в эксплуатации еще ни разу не примененное.
Ну что ж, сейчас, значит, обновим!
В огромном полупустом холодильнике нахожу яйца, молоко, которое уже стало кефиром, в шкафу над плитой обнаруживаю муку. Хочу испечь оладьи к чаю. Замешиваю тесто. Вот только сковороды нигде не вижу.
Решаюсь спросить у хозяина. Выхожу с кухни, потихоньку иду по коридору.
Останавливаюсь над приоткрытой дверью, заглядываю туда, замираю. Сердце сжимается от увиденной картины: Света безутешно рыдает у Макса на груди, а он ее гладит по голове, говоря что-то на ухо.
Глава 31
Настеньку я уложила в одной из спален, в другую же Макс отправил Свету. Со мной разговаривать она не захотела. Я ее понимаю. Когда ты в такой подавленном состоянии, когда у тебя душа в клочья, не хочется чтобы это видел кто-то посторонний. А я для нее все еще посторонняя, как ни крути.