Папа (для) моей дочери

Фомина Татьяна

Мы с Кирой обе смотрим на бабу Розу.

– И что ж тогда делать? – на полном серьёзе спрашивает у неё Леся.

Баба уже открывает рот, но я не выдерживаю:

– Бабуля! – предупреждаю её, чтобы не выражалась, а то ведь она может.

– Вот она тебе подробно всё расскажет! – переводит стрелки бабуля, тыча в меня пальцем. – Что покраснела? Вас с Климом смело можно в книгу рекордов записывать по скорости заделывания детей.

– Ба! – не выдержав, возмущаюсь я под смех Леськи и Киры.

– Я бы тоже послушала! – хихикает Кира.

Её «случайную рассеянность» хвалят

до сих пор, а мы с Климом являемся центром дружеских насмешек. Сергей – так вообще хотел зарегистрировать патент на «самый действенный способ сближения».

– Да ну вас! – отмахиваюсь я. Обычно за нас всегда заступается Клим, но мне почему-то кажется, что ему самому это льстит.

– Что значит «да ну»? Выкладывай давай, – не унимается Малевская.

Бабуля качает головой, а потом склоняется к Леськиному уху. Мы с Кирой наблюдаем за тем, как Лесины глаза становятся всё больше и больше. Бабуля выпрямляется, а Малевская, как болванчик, согласно кивает ей головой.

– Что она тебе сказала? – первой не выдерживает Кира.

– Сказала сесть между вами и пить только из ваших стаканов, – совершенно серьёзно заявляет Леся, но мне почему-то кажется, что это совсем не то.

– Пока не скажешь, я тебе свой стакан не дам! – не остаётся в долгу Кира, которая тоже ей не поверила.

– Ну и ладно! Я из Иришкиного пить буду! Жадина! – Малевская показывает Кире язык.

И этим девочкам далеко не пятнадцать лет – взрослые, самостоятельные женщины, а одна ещё и мама.

Эпилог

– Уснула? – спрашивает Клим, осторожно обнимая меня со спины.

Я только что переложила дочку в кроватку.

– Да, – тихо отвечаю, подставляя губы для поцелуя.

С выбором имени пришлось пережить целую войну. Бабуля была непреклонна: имя, созвучное с мужским. И мне предложили выбрать между Александрой, Ярославой, Валерией и другими подобными именами. Клим был согласен на любой мой выбор.

– Решила? – спрашивает муж, садясь рядом.

От его присутствия становится тепло. Я всегда так на него реагирую. Показываю выписанные на листочек имена девочек.

– Нет.

– Никакое не нравится?

– Да почему? Нравится. Виктория нравится, Владислава, – вздыхаю я.

– А хочешь какое?

Я отрываюсь от листочка и смотрю в серые глаза Клима. К ним я привыкла очень быстро. Да и как не привыкнуть, если у Женьки они такие же. А внимание и любовь, которыми окружил нас с дочерью Клим, стёрли недопонимание. Я с каждым днём всё лучше узнавала своего мужа и не понимала, почему была о нём совершенно противоположного мнения. А его отношения с Женей – это, наверное, мечта любой женщины, которая очень любит своего ребёнка.

– Настя, – выдыхаю я признание.

– Ну вот и всё. Значит, будет

Анастасия, – заверяет меня муж и кладёт руки на мой живот, тут же получая толчок в ладонь.

– Бабуля тебе этого не простит.

– Простит. Вот увидишь! – широко улыбается Клим, касаясь губами кончика моего носа. – И Настю будет любить так же, как и Женю.

Я до сих пор удивляюсь, как ему удалось завоевать сердце моей бабули, но он единственный, кому она всё разрешала.

***

– Сколько она поспит?

– Не знаю, – пожимаю плечами.

Настя спит очень плохо и постоянно плачет. И если бы не Клим, который всё свободное время проводит с дочкой, мне было бы очень тяжело. Особенно сейчас, когда рядом нет бабули.

– Тогда нам стоит поторопиться, пока наш ангелочек не проснулся. – Как бы Настя ни выматывала, он всегда любовался ею, даже когда этот ангелочек некрасиво кривил ротик, оглашая дом своим криком.

Жени нет, Кира с Сергеем забрали её, решив сводить девочек на аттракционы, и у нас есть немного времени друг на друга. Клим притягивает меня к себе и обжигает дыханием. Это отдельная история. Я не знаю, что со мной произошло, но во мне словно проснулась другая женщина. Я, конечно, понимаю, что очень долгое время была одна, но иногда даже пугаюсь своего темперамента.

– Клим, – выдыхаю имя мужа и вижу, как темнеют его глаза.

Мы похожи на двух изголодавшихся друг по другу людей, несмотря на то, что практически всё время проводим вместе. Даже лёгкое прикосновение вызывает трепет. Не выдавая своего присутствия, Клим очень часто смотрит на то, как я кормлю дочку, но я всегда чувствую, когда он рядом.

– Подожди, – шепчу, уворачиваясь от поцелуев мужа.

– Я не могу, – признаётся Клим.

– Клим… – зову ещё раз, и он замирает.

Смотрю в его затуманенные желанием глаза и легонько касаюсь мягких губ.

– Обещай, что будешь слушаться? – шепчу с придыханием.

– Ира?

– Пожалуйста…

– Хорошо… Обещаю… – слышу признание и хочу завязать ему глаза. – Ира! – тут же возмущается мой муж.

– Ты обещал слушаться, – напоминаю, устраиваясь сверху.

Слышу недовольный вздох, но Клим послушно даёт надеть себе на лицо повязку.

– Что ты задумала? – возмущается муж.

Его дыхание сбивается. Накрываю губы поцелуем, но ничего не отвечаю.

– Просто так тебе это не сойдёт, – медленно проговаривая каждое слово, предупреждает меня Клим, вызывая у меня довольную улыбку.

– Обещаешь? – шепчу ему в самое ухо.

Стон, больше похожий на рык, вырывается из мужской груди.

– Обе… щаю…

Мой самый сладкий кошмар. Сколько времени я грезила им, изнывала от желания, чтобы хотя бы на миг ощутить его снова. Ненавидела себя за предательскую податливость тела, которое никак не хотело забыть ласки и прикосновения той ночи, что изменила мою жизнь. Я даже не думала, что когда-нибудь он станет реальностью, заполнит пустоту и одиночество.