Папа, мама, восемь детей и грузовик (Художник Юхан Вестли)
Шрифт:
— Посидите ещё немножко, — сказала дама. — А потом я вызову по телефону такси, чтобы вы вместе с Ганнибалом доехали домой на автомобиле. Деньги на такси я вам дам.
— Вы, наверное, очень богатая? — спросила Мона.
Дама звонко рассмеялась.
Потом она позвонила по телефону, и скоро Мадс, Мона и Самоварная Труба уже ехали домой в красивой красной машине.
Это было необычное зрелище, когда красивая красная машина остановилась перед домом, где жили дети. Мадс расплатился с шофёром, и у него осталась ещё целая крона.
Самоварная Труба вихрем
— Как приятно снова видеть тебя, — сказала мама. — Надеюсь, ты теперь останешься у нас навсегда?
«Гав!» — ответила ей Самоварная Труба.
Как вы думаете, что это значило?
САМОВАРНАЯ ТРУБА ИДЁТ НА СВАДЬБУ
Папа, мама и все восемь детей были очень горды тем, что у них появилась собака. Она была, конечно, самой замечательной собакой хотя бы уже потому, что у неё были и имя, и фамилия. Ведь старая дама называла её Ганнибалом, а дети — Самоварной Трубой. Вот и получалось: Ганнибал Самоварная Труба. Но дети обычно звали её Самоварной Трубой — так им больше нравилось.
Днём Самоварная Труба любила лежать под печкой и греться, а ночью, когда печка была холодной, ей приходилось искать себе местечко потеплее.
— Пусть она спит со мной, — сказал Мадс.
— Или со мной, — сказала Мона.
И все остальные дети тоже хотели, чтобы Самоварная Труба ночью спала в их кроватях, но мама твёрдо сказала «нет».
— Вспомните, ведь Самоварная Труба не моет ноги перед сном. А она гуляет по улице в любую погоду. Я не хочу, чтобы эти грязные лапы пачкали ваши простыни.
А папа стоял и смотрел на кровать Мортена. Она была такой же длины, как кровати всех детей, но Мортен не занимал и половины, когда ложился.
— Мы перегородим кровать Мортена поперёк и сделаем из неё две: одну для Мортена, другую для Самоварной Трубы, — сказал папа.
Такое предложение всем понравилось. Папа принёс инструменты, дощечку и сразу всё устроил, а Самоварная Труба лежала под печкой и смотрела на папу.
— А ведь ей нужна подстилочка, — сказала мама.
— Да, да, — пробормотал папа. — Но если нам опять придётся тратить на неё деньги, то, боюсь, нам будет не по карману держать собаку.
— Не беспокойся, — сказала мама. — Мы сами сошьём для неё подстилку из лоскутков. Идёмте, дети, будем шить все вместе.
У мамы была целая коробка лоскутков. Все взяли по иголке с ниткой и стали сшивать лоскутки, стараясь получше подбирать цвета.
Получился очень красивый и нарядный матрасик.
— Ну, Мортен, тебе пора ложиться, — сказала мама. — Посмотри-ка, есть ли у тебя сегодня грязное бельё? Есть? Положи всё в свой тазик.
Мортен улёгся спать, поставив под кровать свои маленькие башмачки. Самоварная Труба только этого и ждала. Она с быстротой молнии бросилась к ним, схватила один башмак и прыгнула с ним под печку. Это было замечательно! Она запустила в башмак зубы и хотела полакомиться. Тут все закричали и бросились спасать башмачок Мортена. Но Самоварная Труба была
— Так нельзя, слышишь, Самоварная Труба, — строго сказал папа. — Запомни раз навсегда. Я тебе вот что скажу: у меня восемь детей, которым я должен покупать ботинки, но если ещё и для тебя придётся покупать, то боюсь, что у меня не останется денег на еду ни для тебя, ни для всех остальных.
Самоварная Труба с оскорблённым видом удалилась под печку. И когда папа немного спустя ласково заговорил с ней, она не замахала хвостом, а продолжала сердиться. Она отвернулась и уставилась в стенку.
— Хм, — сказал папа.
— Наверное, она привыкла всегда грызть старые ботинки, — сказал Мадс. — Я сбегаю сейчас к Хюльде, может, у неё есть.
Он спустился и спросил Хюльду:
— Хюльда, нет ли у тебя одного старого ботинка?
— Нет, у меня оба новые, — ответила Хюльда и посмотрела на свои ноги.
— Не эти, нам нужен один старый ботинок, который ты больше не носишь.
— Такие, может, и есть, — ответила Хюльда, и выражение лица у неё вдруг стало очень нежным. — Я как раз перебираю все свои сундуки, сегодня попозже вечером я, возможно, скажу вам, зачем я это делаю. Идём выберем тебе ботинок!
Хюльда дала Мадсу четыре старых ботинка. Когда Мадс вышел от неё на лестницу, он встретил там всех остальных детей. Узнав, что Мадс ушёл искать старые ботинки, они сделали то же самое, и теперь все вернулись от соседей с добычей. Можете себе представить, какая груда старых ботинок выросла перед Самоварной Трубой!
— Боже мой! — испугалась мама. — Ей нужно давать по одному ботинку, а остальные сложите в шкаф на кухню.
Папа положил старый коричневый ботинок на коврик перед Самоварной Трубой и сказал:
— Пожалуйста, кушать подано!
Но Самоварная Труба ушла к кровати Мортена и прыгнула в неё.
Папа сунул ботинок прямо ей в пасть и снова сказал:
— Это твой ботинок. Можешь его есть.
И только теперь Самоварная Труба простила папе его строгость: она сразу же начала грызть ботинок, подбросила его в воздух, поймала и завиляла хвостом.
— Так, — сказал папа. — Значит, мы снова друзья. А то я очень не люблю ссориться.
В это время постучали в дверь. Самоварная Труба вскочила и залаяла изо всех сил, но, увидев, что пришли Нижняя Хюльда и Хенрик, снова успокоилась.
Она уже успела с ними познакомиться и знала, что это друзья и на них лаять не следует.
Мадс взглянул на Хюльду. Она снова показалась ему какой-то странной.
Она стояла, переминаясь с ноги на ногу, посмеивалась, и выражение лица у неё было очень ласковое.
Да и Хенрик выглядел как-то необычно: стоял и мял в руках шапку.
— Добро пожаловать! — приветствовал их папа.
Хюльда села на стул, Хенрик стал рядом, смущённо покашливая.
— Дело в том… — начал он. — Нам бы хотелось знать…