Папа Сикст V
Шрифт:
— Я тебе должен сказать, что избрание любого, кроме Фарнезе, для нас было бы желательно, — сказал кардинал.
Ламберто задумался.
— Значит, вопрос лишь в том, чтобы помешать избранию Фарнезе? — спросил он.
— Только это и ничего более.
— А если вновь избранный папа не потерпит господства свободной банды близ Рима и в моем лагере устроит пытку и виселицу?
— Об этом не беспокойся, милый Ламберто, владения флорентийского герцога чересчур обширны, в царствование моего брата Франциска папа не достанет там тебя, а если Богу будет угодно призвать брата к себе и я наследую флорентийский престол,
— Благодарю вас, синьор кардинал, — отвечал, кланяясь, Малатеста, — вы сами знаете причины, побудившие меня быть отщепенцем общества; я не вор и не разбойник, я служу правому делу, защищаю невинных от произвола беззаконников.
— Знаю, милый Малатеста, — отвечал кардинал. — И еще раз повторяю тебе мое обещание.
— А я еще раз благодарю вас и заверяю словом Малатесты, что Александр Фарнезе не будет избран в папы.
— Значит, я могу на тебя надеяться? — спросил живо кардинал.
— Вполне. Ни Фарнезе, ни Сирлетти, который был бы также неудобен для нас, не будут папами, — отвечал Малатеста.
— Я не спрашиваю тебя милый Ламберто, какие ты употребишь для этого меры, но повторяю: Тоскану ты можешь считать своим верным убежищем. Фердинанд Медичи никогда не забудет твоей услуги.
— Буду рассчитывать на покровительство вашей имененции, — сказал Малатеста, провожая кардинала.
Около палатки дожидались два вооруженных бандита, которые должны были проводить почетного гостя, и оседланная лошадь. Фердинанд вспрыгнул в седло с легкостью юноши и поскакал по дороге к Риму.
Возвратившись в палатку, Малатеста сказал вышедшему из-за драпировки Ледигиеру.
— Изволите ли видеть, монсеньер, я правду вам сказал, что у меня есть некоторые связи со святой коллегией.
— Вижу, вы человек сильный и ловкий, — отвечал герцог, — и если мой государь послушается меня, то вы в скором времени будете иметь важные известия.
— Кто, король Франции?
— Нет, не король Франции, он представляет собой полное ничтожество, а король Наварры, глава моей религии. Если он захочет вступить с вами в союз, то мы на голландских и английских кораблях перевезем в Рим сильное войско и одним ударом уничтожим гнездо фанатиков. Прекратятся пытки и потухнут костры!
— Спешите, монсеньер, пользуйтесь моментом, если вы его пропустите, все будет потеряно. Через десять дней соберется конклав, изберут нового папу, и тогда наш план рухнет, — сказал Малатеста.
— Знаю и, не говорю вам прощайте, а до свидания в Ватикане, — отвечал, уходя, герцог Ледигиер.
Таким образом, избранию главы католической церкви предшествовали: оргия благочестивых синьоров с куртизанками и совещание с бандитом.
АВСТРИЙСКИЙ ПРИНЦ АНДРЕА
СОГЛАСНО приглашению Диомиры, влюбленный австрийский принц явился к ней вечером в назначенный час. Он представлял собой вполне немецкий тип: высокий ростом, совершенный блондин, с правильными чертами лица. Несмотря на то, что принц еще не был окончательно посвящен в чин кардинала и не получил так называемые gli ordini sacri, Андреа был одет в пурпурную мантию кардинала; последнее он делал по приказанию отца. Андреа был плод любви эрцгерцога Фердинанда Австрийского
— Итак, ваше высочество… — говорила куртизанка.
— Мое высочество, — отвечал Андреа, — находится в самом затруднительном положении. Рассуди сама, моя прелестная Диомира. Я прислан сюда моим дядей, императором Рудольфом, исполнять инструкции, данные мне в конклаве при выборе папы. В Риме я встретил кардиналов Мадруччио, Дестэ, Альтана и других, все они прожужжали мне уши о предстоящем конклаве. И что ужасно — все это вырывает из моих объятий Диомиру, для которой я живу на этом скверном свете, и к довершению моих несчастий она сама своими коралловыми губками лепечет мне о конклаве, о выборе папы по ее желанию. Вся эта история кончится тем, что я брошусь в Тибр, — прибавил с комической важностью принц-кардинал.
— Бросаться в Тибр совершенно лишнее, — возразила, улыбаясь Диомира, — а надо меня выслушать. Итак, австрийский принц Андреа, — сказала куртизанка, разглаживая своей белой рукой волосы кардинала, — приказываю вам быть внимательным.
Принц сделал гримасу.
— А если я уйду? — сказал он.
— Вы можете делать, что вам угодно, — серьезно отвечала Диомира, — но я предупреждаю вас, что после этого вы уже не переступите никогда порога моего дома.
Принц, было уже вставши, снова опустился, как покорный ребенок.
— Я вас слушаю, Диомира, — сказал он.
— Мой бедный лев заперт в клетку! — вскричала, смеясь Диомира. — Но я успокою вас. Наш деловой разговор не будет продолжаться долго. Но вы обещаете следовать моим советам?
— Вы меня забавляете, Диомира, — отвечал, улыбаясь, Андреа. — Святой Дух ищет нового папу, я-то, что тут могу сделать?
— Оставим шутки, мой милый ребенок, — сказала Диомира, — теперь они не кстати. Мне немножко знакомы члены святой коллегии. Все эти будущие папы лежали у моих ног, я могу вам сказать, чего они стоят.
— Ничего не стоят!
— Среди них только двое заслуживают внимания: Александр Фарнезе и кардинал Медичи. Если бы они вместе соединились, они бы могли сделать многое. Но дело в том, что они ненавидят друг друга и ведут между собою самую ожесточенную войну. Фарнезе непременно хочет быть папой, а Медичи, хотя и не добивается папской тиары, надеясь быть преемником эрцгерцога флорентийского, но противится всеми силами избранию Фарнезе.
— Медичи не прав, — заметил Андреа. — Более достойного быть избранным папой, чем кардинал Александр Фарнезе, трудно себе представить. Умный, благородный, энергичный, Фарнезе-папа дал бы истинное величие церкви. Я думаю подать голос за Фарнезе.