Папин домашний суд
Шрифт:
— Как тебя зовут? — задал я вопрос ей.
— Меня? Бася.
— А как зовут маму?
— Шоша, — ответила девочка.
— А где мама?
— В лавке.
— Я жил здесь когда-то, — объяснил я. — Играл
Бася посмотрела на меня своими большими глазами и опять спросила:
— Вы Ичеле?
— Откуда ты знаешь про Ичеле? — в горле у меня образовался комок, я едва мог говорить.
— Мама рассказывала мне о нем.
— Да, я Ичеле.
— Мама говорила мне, что у вашего папы была пещера в лесу, полная золота и бриллиантов. Вы знали слово, которое могло уничтожить мир. Вы все еще знаете его?
— Нет, уже не знаю.
— А что случилось с золотом в пещере?
— Кто-то украл его.
— А ваш дедушка еще царствует?
— Нет, Бася, уже нет.
Некоторое время мы оба молчали.
Потом я спросил:
— Мама говорила тебе о домовом?
— Да, у нас был домовой, но он исчез.
— Что с ним случилось?
— Не знаю.
— А сверчок?
— Сверчок есть, но его можно слышать большей частью ночью.
Я спустился в кондитерскую (ту, где обычно мы с Шошей покупали конфеты),
— Хочешь, я расскажу тебе одну историю? — предложил я Басе.
— Да, очень.
Я рассказал Басе о красивой белокурой девушке, которую демон унес в пустыню, к горе Сеир, и заставил выйти за него замуж, о детях, которые у них родились, — полулюдях-полудемонах.
Глаза Баси сделались задумчивыми.
— И она там осталась?
— Нет, Бася, святой человек рабби Лейб узнал о беде девушки, отправился в пустыню и спас ее.
— Как?
— Ему помог ангел.
— А что случилось с детьми?
— Дети стали обычными людьми. Ангел унес их на своих крыльях вместе с матерью в безопасное место.
— А демон?
— Демон остался в пустыне.
— И больше никогда не женился?
— Женился, Бася. Женился на ведьме, взял жену такую же, как он сам.
Мы снова замолчали, и вдруг я услышал знакомое поскрипывание сверчка. Мог ли это быть сверчок моего детства? Конечно, нет. Возможно, это был прапраправнук того. Но он рассказывал ту же историю, древнюю, как время, потрясающую, как мир, и длинную, как зимние ночи Варшавы.