Папина дочка, или Исповедь хорошего отца
Шрифт:
— Мне все равно, — сказала я. — Выбирайте сами.
Он колебался.
— Я расскажу вам о трех парах, хорошо? И вы выберете одну из них. Я хочу, чтобы вы приняли участие в выборе. Если… когда вы поправитесь, я не хочу, чтобы вы думали, что вас к этому принудили.
Он описал мне три пары, но в моем сознании они все перепутались. Кто из них работал в Ай-би-эм? Которая из женщин потеряла троих детей? Кто из них был пилотом гражданской авиации и хотел, выйдя в отставку, посвятить себя отцовским обязанностям?
— Среднюю, — сказала я. — Я выбираю среднюю из трех.
По-моему,
— Супруги Ричардсон, — с удовлетворением сказал он, закрывая ноутбук. — Они будут в восторге, Робин. Вы сможете принимать любое участие в жизни ребенка, если пожелаете. Вы сможете…
— Я хочу, чтобы она перестала быть частью меня, — перебила я. — Она меня убивает.
Он отступил от меня на шаг. Мне показалось, что я его шокировала. Я слишком утомилась, чтобы объяснять, что я не то хотела сказать. А может быть, я именно это и хотела сказать. Я сожалела, что так боролась за то, чтобы иметь этого ребенка. Она и впрямь убивала меня. Я была готова на все, чтобы дать ей шанс выжить, но она убивала меня, лишая последнего шанса.
Каждый день то один, то другой врач объяснял мне свой метод лечения, и я постепенно утрачивала способность их понимать. Я знала, что им придется извлечь ребенка раньше положенного времени, что мне будут делать кесарево сечение. Потом я останусь в больнице, пока мне не найдут новое сердце. Я знала, что все это моих рук дело, мой выбор в пользу ребенка, а не себя самой. Слова врачей звучали все глуше, пока однажды я не ушла в тот мир, где уже не могла их слышать.
Как-то раз, когда я еще находилась в том туманном мире, между жизнью и смертью, я смутно увидела наклонившуюся надо мной женщину. Она что-то держала в руках. Блокнот или что-то в этом роде. Она приподняла кислородную маску с моего лица.
— Вы меня слышите, Робин? — спросила она. — Мне нужно узнать имя отца для свидетельства о рождении.
— Я не должна… — пробормотала я, стараясь вспомнить, что мне говорил отец о свидетельстве о рождении.
— Вы меня поняли, голубушка? Как зовут отца ребенка?
— Тревис Браун, — прошептала я. Как это было хорошо — почувствовать, как эти два слова соскользнули с моего языка! Она уже вышла из палаты, прежде чем я вспомнила, что именно эти слова мой отец и запретил произносить.
Глава 21 Эрин
Я свернула к подъезду дома, где мы с Майклом жили последние десять лет, и была разочарована, увидев сквозь окно гаража его машину. Было пять часов, и вероятность, что я смогу заглянуть домой, не встречаясь с Майклом, была велика. Я знала, что он работает над новой игрой у себя в кабинете, и хотела проскользнуть незаметно.
Тревис и я долго разговарили сегодня утром в «ДжампСтарте». По тому, как он обращался с айпадом, было ясно, что он хорошо знаком с компьютерами и Интернетом. Мы разговорились об Интернете, и я сама не заметила, как рассказала ему, что Майкл был дизайнером видеоигр. Тревиса это очень заинтересовало.
— Я никогда не думал, что кто-то занимается этим профессионально, — сказал он. — Круто.
— Это
— Круто, — снова повторил Тревис. Трудно понять, как человек без работы, с ребенком на руках и, вероятно, бездомный, мог увидеть и оценить пользу таких игр.
— Он думает, что игры — это универсальное средство, которое может излечивать все, — сказала я, переходя, по своему обычаю, в критичный тон, который я усвоила по отношению к Майклу. — Он видит во всем только хорошее.
— Держу пари, он славный парень.
— Да, — кивнула я, потому что с этим не поспоришь. Внезапно я ощутила тоску по Майклу. По нашей прежней жизни. — Он славный парень.
Наш дом в стиле тридцатых годов был маленький и симпатичный. Он находился в Файф-Пойнтс, одном из моих самых любимых районов в Роли. Я любила наш дом, хотя он и был достаточно небольшим. Мы знали, что нам предстоит переезд в дом побольше, как только у нас появится второй ребенок, и специально на это копили. Теперь все потеряло смысл. Все наши сбережения съела плата за мою квартиру.
Я развернулась и подъехала к черному ходу. Сколько раз ходила я по этой дорожке? Сколько раз искала в связке ключей ключ от двери? Сколько раз поднималась по этим ступенькам на крыльцо, которое, как я заметила, Майкл покрасил? Он переделал ступеньки еще до моего отъезда. Это было одной из первых его работ по дому, предпринятых, чтобы отвлечься от того, от чего невозможно было отвлечься. Все, что я годами просила его сделать, было сделано.
Только я хотела вставить ключ в замок, как он открыл дверь. Он широко улыбался, и я надеялась, что он не истолкует мой приезд как нечто значимое.
— Привет, — сказал он. — Приятно тебя видеть.
— И тебя, — вежливо отозвалась я. Хотя и не хотела застать его дома, я была действительно рада его видеть, и это меня удивило. Мы неловко обнялись. Бездумно поцеловав его в щеку, я совершенно не ожидала предательского ощущения, вызванного в моем теле запахом его крема после бритья. Я высвободилась из его рук и отступила на шаг.
— Прости, что я так врываюсь, но мне нужно кое-что взять, — сказала я, войдя в комнату и положив сумку на стол.
— Ну конечно. — Он махнул рукой в сторону пачки вермишели на столе. — Я собирался поужинать. Может быть, ты возьмешь, что тебе нужно, и присоединишься ко мне?
— Не могу, — поспешила отказаться я. Неужели он каждый вечер ест макароны? И в этом я виновата. В семье обычно готовила я, а он мыл посуду и убирался. — Знаешь, я завтра выхожу на работу, и мне нужны кое-какие вещи. — Это была ложь. Уезжая, я упаковала много своих вещей. Какой нужен гардероб, когда целыми днями ты носишь белый халат? Я приехала для того, чтобы взять из комнаты Кэролайн книги для Беллы. Может быть, еще и пару игрушек. Маленьких, чтобы она могла носить их в своей сумке.