Папина дочка

Колочкова Вера

Так у них все и началось. Образовалась веревочка-связь, перевязала так крепко – не вырвешься. Да и не хотелось им вырываться, и не пробовали даже. Хотя о любви никогда не говорили – чего о ней говорить-то? Ясно же, что друг без друга уже никуда… Хоть и виделись нечасто. Аня и не настаивала

на частых встречах, все понимала. Она вообще умница. Тонкая, чувствительная натура. Молчунья близорукая. Милая. Трогательная. Хрупкий одинокий цветок. Обнимешь за плечи – сердце болью сжимается. И уходить от нее – такое мучение каждый раз… Она стоит в прихожей, улыбается бодренько, но он-то понимает, что никакой бодрости у нее внутри нет, что дверь за ним закроется, и плакать начнет… Но при нем – никогда. Ничего не потребует, ничего не попросит. Ждет, что он сам решит…

А может, и не ждет. Все ведь понимает, что не так ему просто – взять и уйти из прошлой жизни. Что не может он уйти, оставив Тату одну… И даже уговаривать себя не будет, что, мол, она вовсе не одна, у нее же мать есть… Родная, любящая… Бесполезно себя уговаривать. Да и зачем? Не сможет он оставить Тату одну… Вот если бы Люда ее с ним отпустила, тогда другое дело. Но ведь не отпустит. Ни за что не отпустит. Да и его самого не отпустит…

Каждый раз, уходя от Анечки, он прокручивал в голове все эти грустные мысли. А время шло, бежало просто. Месяц за месяцем, год за годом. Вон уже и Тате восемь лет исполнилось. Большая совсем, а каждый раз кидается ему на шею как дитя малое. И он тоже весь домашний вечер не может от нее отлипнуть. Такая вот привязка, как Люда говорит, общая пуповина… Немного насмешливо говорит. А за насмешливостью – обида. Но он к

этой обиде уже привык… А что ему еще остается? Только привыкнуть и остается. Надо же как-то жить…

Так и жил. На два дома. Пока мама с ним этот разговор не завела. Из разговора он понял, что и Люда все знает, оказывается. А если знает, надо что-то решать. Но как решать, как? Как убедить ее, чтобы Тату с ним отпустила? Или надо ждать, когда дочь подрастет и Люде придется считаться с ее выбором?

Конечно, такие мысли сами по себе были жестоки по отношению к Люде. Она очень добрый человек, она не заслужила. Да и что значит не заслужила? Разве она должна была заслужить доброе к себе расположение? Нет, нет… Она хорошая жена, хорошая мать. Но… Будто не сложилось что-то в их счастливой семейной картинке, и Люда в этом не виновата. Виноват только он сам… А в чем виноват, и сам не знает. В том, что любит свою дочь? Что привязан к ней сильно? Что эта привязка перевесила его любовь к Люде? Да, странно все получается, странно и довольно жестоко… Выходит, мама была права, когда говорила, что ничего хорошего в этой первородной привязке нет… Не идет она во благо ни родителю, ни ребенку, а в некоторых случаях может просто испортить обоим жизнь. И что теперь делать, как быть? Какое решение принять?

Однажды мама снова завела с ним этот разговор, будто почувствовала, какие мысли его терзают. Хотя и впрямь почувствовала, наверное. Она же мать. У них тоже, можно сказать, общая пуповина осталась неразрезанной. Живут врозь, видятся редко, а все равно духовная связь остается крепкой, никуда от нее не денешься.

Конец ознакомительного фрагмента.