Шрифт:
Мелисса Марр
Папина дочка
“Daddy's Girl” by Melissa Marr
Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям.
Тело не было спрятано. Оно лежит на одном из шезлонгов, стоящих по краям сильно запущенного бассейна. Шорты цвета хаки. Полотенце накинуто на него как одеяло. На фоне
В некоторых отношениях тело кажется почти частью пейзажа. Все в Riverview Resort (курорт "Ривервью") выглядит так, будто клонится к смерти, просто тело оказалось там раньше, чем его окружение. Цемент вокруг и в бассейне потрескался и, очевидно, уже давно, — а доска для прыжков в воду проржавела настолько, что при любом прыжке, болты могут сорваться. В течение последней недели я наблюдала, как люди встают на нее. Кто-то ходит по отколотой плитке, вдоль бортиков. Я не могла отвести взгляд. Конечно, я надела темные очки, но я должна была смотреть. На всякий случай.
До приезда сюда я никогда не подходила близко к недавно умершему человеку — но я представляла себе это. Я смотрю много криминальных сериалов и представляла себя в этой роли. Всегда важно испытывать что-то новое. Так говорил мой отец, поэтому я пробую новое при каждом удобном случае. Например, приехать на курорт с клубом "Женщины в Робототехнике". Как собственно вообще вступить в этот клуб. Или как стоять рядом с мертвым парнем.
Мертвый парень. Отстойный курорт. Удивительно неинтересный клуб. Это был действительно хороший месяц для новых впечатлений.
Тем не менее, факт остается фактом — курорт в ужасном состоянии. Наш клуб "Женщины в Робототехнике" не очень хорошо изучил вопрос о том, где мы можем остановиться, но кажется это никого не интересует. А вот я просто в гневе. Шезлонг, на котором лежит мертвый парень, такой же ветхий, как и все остальное, куда не брось свой взор. Жаркое солнце, минимум тени и слишком много лет жирных задниц привели к тому, что кресла покосились и прогнулись. Однако в три часа ночи занято только одно место. Вот в чем проблема. Это одно помятое кресло. Один мертвый парень. Я имею в виду, что новый опыт — это всегда хорошо. Но есть свои нюансы. Я изучаю тело, делаю мысленные заметки. А вот последствия меня не так волнуют. Я знаю, что мне нужно уйти, пока не наступили последствия, но я очарована.
Это первый мертвец, которого я вижу вблизи. Я не могу отойти. Черт, я даже не могу отвести взгляд.
Он был на несколько лет старше меня. Сейчас я не помню его имени. Джеймс? Джейсон? Придурок? Его имя несущественно. Важно то, что рядом со мной лежит труп, и просто стою и смотрю на него. От него плохо пахнет. Об этом никто не говорит в криминальных сериалах. Смерть воняет.
Но я все еще здесь. Я прикасаюсь к нему. Может быть, это странно, но я хочу знать, как мертвый человек на ощупь. Мне нужно знать. В сериале об этом тоже не говорят. Он выглядит... по-другому, а в растерянности, все иначе чем я ожидала. Труп более твердый, но все еще мясистый. Это не похоже на тела в похоронном бюро. Те тела всегда ощущаются странно, как восковые фигуры. За эти годы я побывал на многих похоронах и поминках, пытаясь понять, на что похожа смерть. Тела в гробах никогда не ощущаются так, как будто они когда-то были людьми. Может быть, дело в бальзамировании, а может быть, в том, что они уже были мертвы какое-то время. Я не знаю. Но они выглядят иначе, чем мертвец в шезлонге.
Сейчас.
Я провожу по его щеке в последний раз — правда, только в последний раз, — когда кто-то рядом спрашивает:
— Что ты делаешь?
— Ничего.
Я отдернула руку от лица мертвеца. Я не закончила, но прикосновение к мертвецу заставляет меня выглядеть более виноватой, чем мне хотелось бы. Виновные люди оказываются в клетках. Больницах. Тюрьмах. В ящиках, глубоко в земле. Мой отец тоже учил меня этому. Никогда не выгляди виноватой. Никогда не давай людям понять, что ты сделал что-то не так. Он не следовал собственным наставлениям — и теперь остались только я и моя мама. Она очень нервничает, и как бы я ни хотела о ней заботиться, иногда мне хочется, чтобы она перестала вскакивать при каждом шорохе.
Я гораздо спокойнее, чем она.
Я смотрю на говорящего, на мальчика, который хочет знать, почему я нахожусь рядом с мертвецом, и кладу руку обратно в карман, стараясь выглядеть непринужденно и спокойно. Я не уверена, что непринужденность и спокойствие легко изобразить, когда я тыкаю пальцем и глажу по щеке мертвеца. Но я умная. Как мой отец. Это помогает по жизни.
Мальчик держится в тени между зданиями. Он не прячется, но он в темноте, защищенный от блуждающих глаз укрытием из изношенных и запятнанных зданий. Это тоже умно. За это он мне немного нравится.
Несмотря на тени, я знаю, кто он. Мне не нужен свет, чтобы узнать его. За последние три дня, проведенные на так называемом курорте, я видел его повсюду. И слышала. Грохот его мопеда делают приезд и отъезд заметным. Двигатель шумный и шустрый, но мопед выглядит так, будто его собрали по частям, грубо, как чудовище Франкенштейна. Парень из бедной семьи, и транспорт у него соответствующий.
К сожалению, он не так опасен, как думают остальные — а я предпочитаю опасность. Мой психотерапевт, Элейн, говорит, что есть способ научиться преодолевать это желание, но когда я встречаюсь с кем-то... мне просто... нужен выброс адреналина. Элейн считает, что что-то в моем "становлении" породило нездоровую тягу к насилию. Она не ошибается, но мы не обсуждаем, что именно в моей жизни вызвало у меня такое чувство.
Однако, стоя здесь и глядя на мальчика с явно собранным собственноручно мопедом, я чувствую эту искру. Что-то в голове щелкает. Умный, опасный, технически подкованный. Он напоминает мне моего отца.
— Ты, Барби, что ты делаешь? — Его голос не громкий, не шепот, но достаточно низкий, чтобы я поняла, что он хочет уединиться.
Я соответствую его громкости.
— Меня зовут не Барби.
До этого момента я считала, что он скучный, не стоящий моего внимания. Игрушка, если я стану беспокойной, но не более того. Теперь, когда я стою в темноте с незнакомцем и трупом, я переоцениваю его потенциал.
— А что ты здесь делаешь? — Я делаю шаг ближе, но он не реагирует. — Кстати, меня зовут не Барби.
Он пожимает плечами. Честно говоря, теперь, когда я смотрю на него, я понимаю, что он — самая привлекательная часть Riverview Resort (курорт "Ривервью"). Они должны поместить его на фотографии в своей брошюре. Современный, полноценный, Riverview Resort (курорт "Ривервью") очень малобюджетный. Здесь нечего делать, кроме как ходить в походы, ловить рыбу или сидеть вокруг устаревшего, разбитого бассейна. Мертвый парень — самая захватывающая часть поездки на данный момент — но, глядя на мальчика передо мной, я думаю, что с ним может быть что-то большее. Вот оно что-то новое, что так необходимо для душевного спокойствия.