Паприка (Papurika)
Шрифт:
– Да пустяки,- ухмыльнулся Конакава и отвел глаза.- А что, заметно?
– Заметно. Ты вроде похудел. И сегодня в штатском. Что ты здесь делал?
Тосими Конакава работал в Главном полицейском управлении. Жизнь ввела его в элиту – или, как ее еще называют, привилегированную бюрократию. Университет они с Носэ заканчивали вместе, а потом Конакава выдержал государственный экзамен для старших должностных лиц, полгода стажировался помощником полицейского инспектора. Начинал карьеру инспектором, позже его перевели в Полицейское
– Генерал-суперинтендант ушел в отставку,- ответил Конакава как-то неуверенно, будто чего-то стеснялся.- Здесь его… провожали в тесном кругу.
– Что, решил баллотироваться в палату представителей? И банкет уже закончился?
– Да.- Конакава опять смолк.- Мне предлагали продолжить, но я отказался.
Носэ заметил, что Конакава подавлен и постоянно отводит взгляд. Болеет, не иначе.
– А я только что ушел со своей вечеринки. Давай-ка завалимся в «Радио-клуб»? – предложил он тоном, не допускающим возражений.
Носэ показалось, что он не имеет права бросить товарища просто так. В студенчестве Носэ любил шататься с друзьями по злачным местам. Подвыпив, они, бывало, устраивали драки с якудзами, и Конакава – с его четвертым даном по кэндо – порой его спасал. Если бы не он, в одной потасовке Носэ мог бы лишиться руки. Вспоминая тот случай, он до сих пор вздрагивает.
– Может, в следующий раз? – попробовал отказаться Конакава. Прежде он был не прочь составить компанию Носэ, однако сейчас явно не мог расслабиться и предпочитал молчать.
– Да ладно тебе. На пару минут, а? Моя машина подождет. Давай, пошли. И Дзиннай, и Куга тебя заждались.
– Ну разве только их повидать.
По дороге на Роппонги Носэ допытывался у молчаливого Конакавы, за какие заслуги того повысили.
– Ого, у тебя уже три звезды? Поздравляю. Теперь ты просто обязан дослужиться до генерал-суперинтенданта, нет? – Носэ был искренне рад за друга, достигшего таких высот.
В ответ Конакава только вздохнул. Печально вздохнул, даже с неким отчаяньем, как будто его вздох прорвался с самого дна бессознательного. Носэ интуитивно почувствовал, что раздиравшие товарища сомнения как-то связаны с его повышением: «Нужно помочь Конакаве. Поговорить по душам, расспросить. Как-никак друг».
В «Радио-клубе» все было как всегда: темно-пурпурные стены, старая музыка – «Laura», «Who». И ни единого посетителя.
– Не может быть! Господин Конакава! – с улыбкой Будды произнес Куга.- Сколько лет, сколько зим!
– Ждали вас все это время,- подал из-за стойки голос Дзиннай. На смуглом лице сверкнули белоснежные зубы.
Обычно друзья садились у стойки и принимались болтать с Дзиннаем. Однако сегодня разговор по душам требовал уединения, и сообразительный Куга провел их вглубь, в отдельную кабинку.
– Ну и в чем причина? – сразу взял быка за рога Носэ. Им принесли
– Да знаешь… не спится мне,- произнес Конакава с натянутой улыбкой, однако на его застывшем бесстрастном лице она была еле заметна.
– А от чего бессонница?
Коротко глянув на Носэ, Конакава ответил:
– Ни от чего.
– Вот как? Причина, стало быть, неизвестна? Казалось, Конакава задумался над вопросом Носэ.
Потом медленно распрямился и вяло покачал головой:
– Нет ни неизвестной причины, ни какой-либо другой. Абсолютно ничего похожего на причину.
Разбираясь в собственном состоянии, Носэ в свое время начитался книг по психопатологии и теперь сразу предположил, что у его друга депрессия. У этой распространенной в наши дни болезни есть одна особенность – она возникает без причины. Но этот единственный симптом, . известный Носэ, не давал ему права так и сказать Конакаве: э-э, так у тебя, друг мой, депрессия. К тому же из книг он помнил, что в психиатрии сообщать больному название болезни запрещено.
– Выходит, здоров?
– В смысле – организм? – переспросил Конакава.- Раз в год проводят нечто вроде регулярного медосмотра.- Он уверенно кивнул.- Нигде никаких… отклонений.
– Понятно.- Носэ и раньше подмечал за Конакавой такую немногословность.
– Ты прямо допрос мне устроил,- слегка улыбнулся Конакава.
– Бессонница – это плохо. Конакава сокрушенно кивнул:
– Да уж. А днем наоборот – хожу и зеваю. И аппетит совсем пропал.
– И аппетит? – переспросил Носэ. Теперь он понимал, отчего похудел Конакава.- Как же ты умудряешься работать?
– В том-то и штука,- подхватил Конакава так, словно подтрунивал над собой.- Таким спецам, как мы, только и расти. Если не ошибемся.
– Да… да…- Носэ рассеянно смотрел на Конакаву. Он-то понимал, что полиция не курорт. И не спецу ошибиться там можно запросто.
Некоторое время они пили молча. Куга с довольной улыбкой принес им по второй.
– Так, а на работе все в порядке?
– Как тебе сказать…- нехотя протянул Конакава.- У старого шефа были крепкие связи в правительстве. А теперь назначили его зама. Натуральный солдафон, двух слов связать не может. Вот все и просят, чтобы я замещал его на мероприятиях. Обращаются не только из управления.
– А что? Вид у тебя представительный.- Носэ оглядел ухоженное лицо Конакавы и кивнул. Раньше такой тип мужской красоты считался каноном "японской мужественности".- И всего-то?
– Это отвлекает от работы,- сказал Конакава.- Ну и… я не краснобай.
– Так это же плюс,- рассмеялся Носэ.- Не мелешь языком без устали. Разве это плохо для полицейского?
Конакава не ответил. Было видно, что он недоволен собой. Однако вскоре заговорил опять:
– Может, и неплохо. Если есть другие заслуги.