Para bellum
Шрифт:
— Я уже понял. Но как же коммунизм?
— Коммунизм выступает пугалом для Запада. Он слишком радикален. Да и в обозримом будущем любые попытки построения коммунизма обречены на провал. Для этого не готовы ни люди, ни средства. Если вы заметили — в рамках Союза мы тоже отходим от него в сторону более умеренной социал-демократии. Социал-демократия же, в силу своей умеренности, не дает подходящей идеологии. Достаточно яркой, чтобы заместить традиционные религии. Даже в горизонте пары столетий. Так что, так или иначе, нам нужно будет находить компромиссы для взаимовыгодного сожительства этими самыми традиционными религиями.
— Традиционными религиями? Не только с православием?
— Да.
И дальше Фрунзе рассказал о проекте экономического сотрудничества, который Союз предложил Реза Пехлеви шаху.
В 1927 году Иран вернулся к идее строительства Трансиранской железной дороги от побережья Каспийского моря до Персидского залива. К этому времени в стране уже имелись железные дороги, но короткими участками в разных ее концах и общей протяженностью сильно менее тысячи километров. Причем еще и с разной колеей.
В 1924 году были попытки договориться с американской компанией Ulen. Но не срослось. В 1927 году за дело взялся международный синдикат Syndicat du Chemin du Fer en Perse, состоящий из американской компании Ulen and Company и германской промышленного объединения Konsortium f"ur Bauausf"uhrungen in Persien, образованного Philipp Holzmann, Julius Berger и Siemens Bauunion. И вроде бы все пошло…
Но грянул гром.
А именно кризис 1928 года. Сначала долговой кризис фактически парализовал работу американских строителей. Им стало резко не до Ирана, который, ко всему прочему, еще и платить своевременно не мог. А потом произошла оккупация западной Германии и из сделки выпал германский консорциум.
Строительство же дороги оказалось подвешенным в воздухе.
Тут то Советский Союз и подсуетился.
Он выступил с предложением построить сначала железнодорожную линию от Баку до Тегерана через Решт и Казвин. А потом, во вторую очередь, от Тегерана к Персидскому заливу и, если потребуется, в другие регионы Ирана.
Реза Пехлеви шах в свое время утвердил закон, что финансирование строительства железной дороги возможно только из государственной казны. Дабы не влезать в международные кредиты, которых умудрился набрать его предшественники. Денег же у Ирана на «эту роскошь» не имелось. Во всяком случае — в моменте и в полном объеме. Поэтому Союз предлагал ему создать совместное акционерное общество «Иранские железные дороги». Деньги и ресурсы на строительство должны будут поступать из Союза. Иране же потихоньку стал бы выкупать акции, переводя это акционерное общество в свою государственную собственность.
И никаких кредитных процентов.
Фактически — форма оплаты в рассрочку. С нюансами, но не принципиальными.
В принципе выгодное предложение. Особенно учитывая сложное положение Ирана. Но у Союза были свои условия. Тут и так называемая «русская колея», и закупка всего подвижного состава в Союзе, и запрет владения как прямо, так и через посредников акциями «Иранских железных дорог» граждан каких-либо государств, кроме как Советского Союза и Ирана. Из-за чего шах медлил. Видя в этом проекте стремление усилить влияние северного соседа у него в державе.
Ключом его политической программы было стремление к максимальному суверенитету Ирана. А подобные проекты ставил бы его страну в вынужденную экономическую зависимость от Союза. Просто в силу удобства транспортных коммуникаций.
Да, торговый оборот с северным соседом у Ирана увеличивался. Да, Союз уже не
И хочется, и колется, и мама не велит.
Но Фрунзе не отступал.
Потому что видел в этом проекте массу стратегически выгод. Прежде всего, конечно, это увеличение торгового оборота с Ираном. В первую очередь ради приобретения его сельскохозяйственного сырья.
Дальше шел резон в виде «прокачки» собственной промышленности. В принципе — ее можно было «качать» и у себя. Но платить за этот проект Фрунзе собирался преимущественно трудовым векселями. То есть, фиатными деньгами для внутреннего обращения. Инвестируя в промышленность Союза «воздух», обеспеченный только его авторитетом. А вот Иран должен был оплачивать рассрочку уже вполне себе натуральными товарами. Так что с точки зрения торгового и экономического эффекта этот проект выглядел очень и очень интересно. Во всяком случае на стадии первоначальной «прокачки» обновляемой промышленности. Тем более, что он позволял, среди прочего, вливать сельскохозяйственное сырье в развивающихся Волжско-Камский промышленный регион. Ведь эта железная дорога будет облегчать вывоз товаров к южному побережью Каспийского моря. А оттуда уже кораблями класса река-моря можно было все дешево развозить по местам переработки.
Ну и, наконец, через эту железную дорогу Фрунзе рассчитывал получить выход к сопредельным регионам. В тот же Ирак, в Афганистан, в Индию. Ну и «железка», идущая в единой колее из Москвы к портам Персидского залива, также имела большое значение.
Конечно, имелись и иные, интересы: военные и политические. Но Фрунзе больше налегал на экономику и выстраивание взаимовыгодного сотрудничества. И открыто об этом говорил. Шах же пока не доверял, ища подводные камни.
А пока шли переговоры, Михаил Васильевич, еще в сентябре, инициировал проект реконструкции железной дороги от Ростова-на-Дону до Баку через Дербент и Владикавказ. Ее приводили в порядок, укрепляя насыпи с мостами, укладывали высокую плотность шпал и ставили тяжелые рельсы. То есть, готовили к большому грузовому поток.
Также начали изыскания для строительства железной дороги на север вдоль Каспия. От Махачкалы через Кизляр в сторону Астрахани и далее на Царицын[6] по правому берегу Волги. И дальше…
Шаху же, пока он думал и ломался, сделали дополнительное предложение — направлять в Союз своих людей на обучение. Это, кстати, тоже у Реза Пехлеви не вызвало восторга, так как он прекрасно понимал, какое сильное влияние обучение станет оказывать на его людей. То есть, с одной стороны да, ему остро требовались специалисты буквально во всех областях. А с другой стороны, он опасался того, что они будут скорее советскими специалистами с лицом иранца, чем его.
Впрочем, представители Союза не настаивали и не давили, чтобы не спугнуть и без того «робкого» клиента. Тем более, что, положа руку на сердце, принять большого количества учащихся по интернациональной программе пока вряд ли было реально. Во всяком случае в нормальном объеме.
Образование Союза пока только разворачивалось под растущие нужды экономики. И с 1 января 1929 года должна была вступить в силу очередная реформа. Которой требовалось время, чтобы ее успели претворить в жизнь.
Развивая реформу образования, начатую в 1919–1923 годах была упорядочена и реорганизована вся структура обучения, которая теперь делилась на шесть ступеней: начальная, средняя, профессиональная и высшая школа, а также магистратура и докторантура.