Пара для дракона, или игра в летнюю ночь
Шрифт:
— Воспользовавшись некоторыми достижениями земной фармацевтики и интересными историческими курьёзами вроде лоботомии, я смог сделать его послушнее — все же, люди изобрели много достойного в этом направлении. Так или иначе, сейчас будет самая хорошая часть. Смотрите!
После этого профессор сказал что-то, что генерал не расслышал — и на месте мифической твари стоял болезненного вида рыжий пацан с расфокусированным взглядом.
— Это же…
— Да, — улыбнулся профессор, — В условии закрытых границ и вездесущих спутников весьма удобное свойство, не
Генерал прищурился. Он бывал во многих переделках и умел быстро видеть выгоду в ситуациях вроде этой.
— А можно как-то обойтись без того, чтобы превращать его в овоща? Оно же было разумным, да? У нас и так полно дебилов, спасибо большое телевиденью; не хватало ещё их специально плодить.
— Теоретически, — сказал профессор, — Но не со всеми, увы. Полагаю, если взять их детёнышами и правильно воспитать — в духе должного патриотизма — излишки не понадобятся, но это может занять много времени.
Генерал кивнул.
— Понято, — отчеканил он, — Я знаю тех, кого подобный проект очень заинтересует, потому экспедицию соберём без проблем. Куда надо двигать?
— Нет-нет, туда не попасть так просто, — хмыкнул профессор, — Но я готов предоставить вам драконов — и обработать, если понадобится, — в обмен на несколько поставок оружия для одной весьма отсталой страны третьего мира.
— О какой стране мы говорим? — нахмурился военный.
— Ну, — невесть почему ещё больше развеселился Зеленов, — Она называется Ликария и находится чуть дальше, чем вы можете вообразить…
Интерлюдия 5, краткая. О втором безумном учёном, весёлых чаепитиях и льдистых проблемах
— Мне не разрешают его исследовать! — завыл Джейс не хуже тревожного заклятья, — Первое в истории нашего мира превращение человека в высшую нечисть — и меня не допускают. И знаешь, почему?
— Почему? — поинтересовалась Раока, послушно уминая подсунутые Амо печеньки.
— Первый Советник, видите ли, утверждает, что я — ксенофил! Ты представляешь?!
Раока задумчиво покосилась на Амо, нынче принявшего своё истинное обличье. Разумеется, фейри видела вещи и пострашнее в своей жизни — та же Королева, простите боги, — но все же метаморф впечатлял, да. Она старалась не особенно представлять, как они будут сие диво дивное ловить, если наложенные на него охранные заклятья ослабнут или он их взломает.
Но, надо признать, иномирец готовил божественный чай с потрясающими сладостями. Впрочем, чему удивляться — с его-то количеством конечностей?
— Джейс, — сказала Раока проникновенно, — Не хочу тебя расстраивать, но ты ведь действительно ксенофил.
— Ученого может обидеть каждый, — буркнул дворф раздосадованно, — Вот стараешься ради них…
— Чисто теоретически, — сказал Амо, экстренно отрастив себе для этого рот, — Мне не понятно, на что ты обижен: матка всего лишь разумно констатировала очевидный факт, вытекающий из твоего психического несовершенства.
— Во-от, — протянул Джейс, — Именно на такое обычно и обижаются! Кому нравится напоминание о несовершенстве?
Раока
— И ты знаешь, кому отдали вампира — нашего Брана, между прочим! — и парочку безумно интересных пришельцев из техногенного мира? — вещал он, — Меру Каменному, этому напыщенному драконьему прыщу! А ведь он — крайне подозрительный тип!
— И что же в нём подозрительного? То, что он так же умён, как ты? — спросила Раока весело, но сама насторожилась в ожидании ответа: Ис тоже копал под Каменного, хоть и не мог внятно объяснить, что не так.
— Этот старый хрыч подозрителен тем, что слишком идеален, — выдал дворф, и фейри мысленно с ним согласилась, — Он и близко не так же умён, как я; легко казаться гением, если живёшь десятую тысячу лет! За такой срок даже полный идиот наберётся достаточного опыта.
— Статистически, учитывая коэффициент смертности в вашем мире, идиот бы просто не дожил до десяти тысяч лет, — вновь отозвался Амо невозмутимо.
Раока спрятала усмешку в чашке с чаем. Она задавалась вопросом: действительно ли метаморф — ехидная скотина, или у него это выходит случайно, вроде природного таланта?
— Почему я все ещё не запретил тебе разговаривать? — вопросил Джейс.
— Тебе же уже объяснили: потому что ты — ксенофил, — выдал Амо, и фейри все же захохотала в голос, едва не подавившись печеньем.
Все-таки, это было её: лаборатория с кучей жутковатых препаратов, давно и прочно спятивший дворф, аморфная тварь с щупальцами, странноватые шутки и ожидающий её в прихожей Иса стол, ломящихся от отчётов, графиков да кляуз. На её вкус, в тысячи раз лучше рафинированного женского крыла со всеми его примочками. Нет, её жизнь была здесь, и пусть она не походила на нормальную — да почти никто в их ведомстве, где каждый первый был социопатом, не тянул на норму — но впервые она почувствовала, что имеет право на что-то свое.
Общепринятые представления о том, как все должно быть — штука, бесспорно, хорошая, но фейри внезапно осознала очень простую истину.
Не важно, насколько ты сломан, безумен, странен — просто ищи друзей и любовь по себе, не оглядываясь на представления других о том, как должно быть. Таков, на её взгляд, был рецепт счастья.
— Это обычное явление? — уточнил Амо, — Так бывает всегда, когда ты смеёшься?
Раока фыркнула, успокаиваясь, и только сейчас осознала, что все повехности вокруг неё покрыты лёгкими, изящными и пушистыми узорами инея.
— Да ладно, — пробормотала она, — Ну нельзя же так быстро!
— Ура! Ура! — возопил Джейс и вцепился ей в плечи, — Ты же позволишь мне быть твоим врачом? Я тут уже десять лет, но мне не разрешают следить за тем, как развиваются драконьи дети!
— Интересно, почему это, — пробормотала Раока.
— Не знаю, — вполне искренне недоумевал Джейс, — Я вполне квалифицирован, ты же знаешь!
Раока задумчиво покусала губу.
— Идёт, — сказала она, — Просто пообещай, что не будешь ему вредить.