Пара для дракона, или погаси последний фонарь
Шрифт:
На фоне всего этого Жорану он обрадовался так, как никогда в жизни. Это была возможность освободиться из той пугающей темницы, которой внезапно оказалась его собственная голова, и заняться вещами привычными. Погони, драки, смертельная опасность... ха! По сравнению с неподвижностью наедине с самим собой — услада для его ушей.
Дальше всё пошло весело и задорно — усыпить младшенького оказалось до смешного легко (транспортировать его было решено бессознательным — во избежание). И в тот момент, когда Ижеени уже поверил, что всё пройдёт гладко, на огонёк решил заглянуть ещё один братик.
Сухой
Хотя сравнение "муха на навозе" было бы тут, наверное, в разы уместнее.
— В моей жизни стало слишком много родственных встреч, — пробормотал Ижеени, накрывая Жорана очередным щитом. — На мой вкус — откровенный перебор.
Пришлось слегка выпустить Тень Предвечной (если бы не это, демоны уже растерзали бы его на части), но у такого хода была своя цена — оружие приходилось жёстко контролировать, чтобы оно не вырвалось и не отправилось гулять по Вечному Царству, а в перспективе — и по миру в целом. И было это непросто, потому что Дижи продолжал высказывать свои претензии, подкреплённые магическими аргументами разной степени убойности, когтями и клыками.
— Ты убил отца? Это правда? Ты убил его и забрал Тень?
— Ага, — ощерился Ижеени, который задался целью максимально вывести братца из себя. — Прикончил старого ублюдка, умылся его кровью и сплясал на могиле. А с чего ты против, позволь узнать?
— Ты никогда не понимал отца!
Красивая была гора.
— Да что его понимать-то? Мало я больных уродов по жизни видел, что ли?
— У отца была великая миссия, ради которой он нас готовил!
— Он сломал нас.
— Он учил нас быть мужчинами!
Ижеени на это только хмыкнул.
— Ты перепутал слова. "Мужчины" и "моральные уроды" — не совсем одно и то же. Хотя... куда уж тебе понимать. Ты ведь самый тупой из нас, признанный факт! И никакое папочкино заступничество не спасёт.
Дижи взревел. Ижеени с удовольствием отметил, что ярость его окончательно затмила разум.
Не без причин, конечно — удар пришёлся по самой болезненной точке.
Дело в том, что изначально Дижи родился с небольшими отклонениями в развитии — долго не мог говорить, имел проблемы с логическими тестами и прочее. В какой-то момент Эл решил его выбраковать, и Дижи, при котором происходил разговор, был напуган до безумия. Он превратился раньше всех братьев, разнёс лабораторию в истерике, и тогда отец сказал: "Оставьте! По крайней мере, он сильный дракон. Настоящий воин. Думать ему не обязательно — за него это сделаю я."
Сам Ижеени понятия не имел об этой истории. К тому моменту, как он родился, Дижи был вполне взрослым и совсем неглупым драконом... то есть как. Случались с ним припадки ярости, и некоторые его идеи вызывали стойкое желание убивать, но в целом на идиота от рождения братишка ни разу не тянул. Тем не менее, Жакрам утверждал, что намёк на эту историю в случае непредвиденной встречи окажется отличным рычагом — и не ошибся.
Дижи взбесился. И, как обычно с ним бывало в подобных ситуациях, потерял координацию и берега. Его мысленная речь превратилась в поток бессвязных мыслей, а всяческая осторожность
Ижеени того и было надо.
По правде, в бою один на один у него практически не было бы против Дижи шансов: тот действительно силён. Но вот хитрости, маневренности, ментальной магии и яда братику откровенно недоставало...
Да и подлости тоже.
Они сцепились, яростно и стремительно, делая ставку каждый на своё преимущество. Крыло Ижеени жалобно хрупнуло, на теле появилось несколько ран. Дижи досталось тоже, конечно, но значительно меньше: во-первых, его броня была более толстой, во-вторых, Ижеени и не старался ранить.
Ему нужно было попасть в одну, совершенно определённую точку. И, ценой нескольких серьёзных ран и окончательно сломанного крыла, ему удалось: отрава, замедляющая сопротивление ментальной магии и поражающая даже нервную систему драконов, начала распространяться.
Украдено из запасов Лаари. Опробовано на папочке. Ирония, однако...
Отрава подействовала быстро, даже слишком — возможно, у Дижи действительно от рождения были проблемы с нервной системой. Кто мог бы его винить? Так или иначе, он больше не мог махать крыльями в нормальном режиме, и они рухнули вниз, подняв вокруг облако пыли.
Хорошо хоть Жорана не раздавили, а то совсем уж глупо получилось бы...
Ижеени буквально шкурой чувствовал, как утекают секунды.
Лаари наверняка уже доложили. Не рискнёт ли он сам сорваться сюда? Время, время, время...
— Отец воспитывал нас правильно, — пробормотал Дижи. — Он наказывал нас, чтобы мы стали сильнее, он наказывал нас, потому что мы были виноваты. Ты никогда не мог этого понять...
— Слава Предвечной, не мог.
— Да... не мог. А ведь у отца была миссия. Он мстил за свою женщину и своего ребёнка, и мы, его младшие дети, должны были ему помочь. Это наш долг.
— Я уже простил всем, кому был должен, — отрезал Ижеени.
— Когда миссия закончится, когда мы отомстим, я вернусь к своей женщине. Она живёт здесь, да...
Чего?!
— Отец хотел, чтобы у меня тоже были дети. Чтобы я воспитал их такими же верными воинами, как я сам. Он отправил меня сюда. И я нашёл её. О да... я нашёл.
— Но не сказал отцу.
Дижи замолчал. У него были больные, очень растерянные глаза — яд действовал на него излишне сильно.
— Я... не сказал. Я не хотел, чтобы у нас были дети. Нет, хотел! Я бы воспитал их настоящими воинами, как отец воспитывал нас. Но... я не хотел, чтобы она умерла... я всё ей объяснил. Я не хотел, чтобы она умерла...
Ижеени хмуро смотрел на братца. Так вот откуда взялись близнецы, значит...
— Плохие новости — она всё же умерла.
— Лжёшь! Ты лжёшь. Ты всегда лжёшь!
Ижеени ничего не ответил.
Время дорого. Надо оторвать этому придурку голову — и дело с концом. Из него всё равно не выйдет ничего толкового, да и близнецам такое счастье совершенно не нужно. Уж Ижеени ли не знать, что лучше совсем без отца, чем с отцом-уродом? Вон оно, живое доказательство лежит и бредит...
Просто оторвать братцу голову. Раньше он бы сделал это с удовольствием. О да! Так почему же теперь это стало так сложно?..