Пара для несносного альфы
Шрифт:
— Да… — Был мой тихий ответ на выдохе, но оборотень меня услышал.
Он снова улыбнулся, от уха до уха на шикарной мордахе и аккуратно надел колечко на мой безымянный пальчик и сжал в ладони, мои дрожащие от неожиданного волнения пальчики.
Я посмотрела ему прямо в глаза и утонула в их несносной бушующей голубизне. Будто кусочек неба оторвали и отдали для его глаз. Небо, в котором я летала сейчас. Единственное небо, в которое я могла взлететь. Ведь низшие феи вроде меня не летают. А уж такие калеки как я — и подавно. И все из-за тех больных уродов, что навсегда лишили
И я сейчас как дура тонула в глазах оборотня. На языке почувствовалась горечь, я напомнила себе, зачем мы с мистером Штейном вообще сейчас это все делаем. Никаких иллюзий, Дана. Угомони свою фантазию и глупое сердце.
Я мягко высвободила руку из ладони босса и предложила пойти обратно в машину, вдруг Тори проснулась. Штейн нехотя отпустил меня вперёд, а сам остался оплатить нашу покупку.
Но зря я переживала, малышка спала как убитая. И я любовалась этим маленьким чудом, не веря, что через каких-то одиннадцать-четырнадцать лет она тоже будет обрастать шерстью, заимеет клыки и когти… Я содрогнулась, представив это сейчас, на маленькой Тори. Хорошо, что дети оборотней почти как люди до подросткового возраста, когда впервые оборачиваются. И сейчас передо мной спит почти обычный ребёнок.
Сердце сжалось, кольнуло от тоски, но я преодолела саму себя. Нет причин для горечи. Тори вырастет умницей, красавицей и да — станет оборотнем. А я буду рядом, помогу ей.
Вздохнула и посмотрела на кольцо, что, словно клеймо, холодило безымянный палец. Этот прекрасный символ стал насмешкой над моей судьбой.
— Дана? — лучезарно улыбающийся Штейн занял свое место на заднем сидении авто. Нас разделяла только детская автолюлька. — Куда желает отправиться моя прекрасная невеста?
Что за глупая насмешка?
— Я полагаю, что лучше вернуться домой.
Я очень старалась держаться отчужденно, сохранять дистанцию, но у меня не получалось. Стоило заглянуть в его голубые, такие тёплые и, кажется, даже нежные, глаза, и все, разум отказывался повиноваться.
— Дана, — он взял меня за руку. — Просто расслабьтесь и получайте удовольствие.
На последних словах, от двусмысленности, которую я успела уловить в его тоне, густо покраснела. Но руку не отняла.
Так мы и ехали, не знаю куда. Я, Тори, мой фиктивный жених. И моя рука, подвергавшаяся изощренным ласкам. Его пальцы нежно массировали моё запястье, вырисовали что-то на ладони. И я таяла, забывая, что все не по-настоящему.
Стив вел машину, а мы с боссом сидели на заднем сиденье, отчего сходство с новобрачными становилось еще больше. Мешала ему только Тори, безмятежно сопящая рядом в детской люльке. От этого иллюзия недавно случившейся помолвки плавно перетекала в фантазии о семейной жизни. Интересно, какой она будет, та женщина, которой мистер Штейн подарит свое сердце на самом деле? Тоже оборотнем? Человеком, вроде меня? Человеком, который не боится оборотней, а возбуждается при мысли о них, я ведь слышала, есть такие…
Я совершенно запуталась в своих чувствах. Легче не стало, стало только хуже. Я уже не знала, боюсь я Штейна или эти
Машина остановилась у крыльца дома. Штейн отдал приказание Стиву, и тот бережно понес Тори наверх в детскую.
«Он же охранник, это противоречит его обязанностям», — хотела сказать я, но не смогла. Странное оцепенение сковало мне язык. А Штейн снова открыл передо мной дверцу и подал руку.
Я уставилась на его пальцы, как сквозь огромную толщу воды. Давящей, парализующей, лишающей силы жить.
— Дана, — обеспокоенно произнес он, подхватывая меня под мышки. — Да вы, похоже, совсем расклеились! Что случилось? Я вас обидел?
Я прислонилась к машине, понимая, что, если бы он не держал меня — сейчас сползла бы на пол и так и осталась сидеть неподвижной кучкой. Отвечать не хотелось. Казалось, произнеси я хоть слово — и взорвусь рыданиями, бессвязно выкрикивая все, что накопилось на душе. Так что я молчала, глотала слезы и мечтала, чтобы босс отпустил меня, и можно было броситься к себе и дать волю чувствам.
Но он не собирался отступать.
— Вас это оскорбляет? — кажется, его лицо помрачнело, но я толком не могла рассмотреть сквозь застилающую глаза пелену. — О, дьявол… Дана, у меня и в мыслях не было делать вам больно! Да посмотри же на меня! Дана!
Он осторожно, но настойчиво взял меня за подбородок, повернул мое лицо к себе и коснулся губ.
Поцелуй неожиданно подействовал, как удар током. Все, о чем я переживала и из-за чего плакала, разом воскресло и пронеслось в голове. Оборотни, липкий страх, и безжалостно растоптанная симпатия к красавчику-боссу, и тягучее вожделение, и непонимание, что со мной происходит, ведь не могу же я, в самом деле, хотеть оборотня… и, как вишенка на торте — осознание, что, если даже я и хочу его, то никогда не получу. А то, что происходило сегодня, лишь подчеркивает пропасть между нами.
Вишенка оказалась горькой — пропитанной абсентом, не иначе.
Я вырвалась, обогнула машину, вбежала в дом и бросилась вверх по лестнице, уже не сдерживая рыданий.
Я смогла успокоиться уже минут через десять, но рыдания всё ещё сдавливали грудь. Я дышала прерывисто, но уже могла понять, что перепады настроения — это не нормально. К тому же, я не должна быть встревожена, потому что маленькая Тори всё чувствует… И истерики мои — это совсем непрофессионально.
Я умылась, окончательно пришла в себя.
Как только я посчитала, что могу уже показаться людям, ну, или, в данном случае, оборотням, то сразу же отправилась к Тори, надеясь, что не встречу своего псевдожениха по пути к ней.
Но надеждам моим сбыться было не суждено. Демиан Штейн стоял в коридоре неподалёку и, видимо, ожидал моего появления. Он был хмур, но, вроде бы, не зол. Мне даже стало немного стыдно, ведь, к гадалке не ходи, расстроился он именно из-за моей выходки.
— Вы успокоились? — тихо спросил он. Я кивнула, и босс продолжил: — Давайте пройдём в мой кабинет, нам, думаю, надо кое-что обсудить.