Пара для саламандра. Академия драконьего пламени

Вельская Мария

Вот только Орвер тащил меня дальше. Мимо постамента с величественным воином, на лице которого застыла брезгливая надменность. Мимо невероятной красоты статуи женщины-драконицы, чьи искусно выполненные из сапфиров глаза смотрели пусто и холодно. Мимо третьего дракона — одетого в просторную хламиду. Он не был таким надменным, как те двое, но держал в руках книгу и, казалось, был увлечен лишь ей.

Мы же прошли ещё дальше. Туда, где не было окон и света. Ни одной лампы. Маленькое пространство, которое окружали колонны.

Пустой постамент. Ни статуи, ни даров — ничего. Пыль и тишина.

И четкое ощущение чьего-то пристального взгляда.

Я не успела ничего спросить — на миг по заброшенному святилищу словно пронесся ветер.

— Пришла… Сама пришла… Что ж, я рад.

Голос лишь отдаленно напоминал того, кого я слышала на Земле. Сейчас он был лишен цвета и объема, казался лишь тенью, записью, отзвуком.

— Да, я стал таким. Мой народ почти уничтожен. Меня легко было сместить с пьедестала. Это чушь, что драконьи боги едины, девочка. Здесь каждый дерется за себя. А народ проигравшего уходит в забвение.

Сделала нерешительный шаг. Покрутила головой.

— Вы… действительно бог? Это вы меня сюда переместили?

— Да и снова да.

Тени сгустились, расступились — и выпустили знакомого незнакомца в тёмном глухом плаще.

— Тебе не стоит видеть моего истинного облика, девочка, — усмехнулся брошенный бог. А потом вдруг распахнул объятья, — иди сюда, малышка. Поплачь. Я могу быть и злым, и жестоким, и коварным, но не для тебя — запомни это. И не сейчас.

Глупостью было поверить? Ещё какой. Но я была на пределе. Ещё немного — и перегорю. Не знаю, как сказочные воители и бывшие студентки, спортсменки и менеджеры по продажам легко осваивались в чужих мирах. Я бы точно сошла с ума. Если бы не.

Шаг. Другой. Третий. Влетаю в чужие объятья — и плачу. Кричу, молочу руками по чужой спине, и говорю, говорю, говорю, захлебываясь. Обо всём.

Глава 2

О том, что была молоденькой дурой и поверила лживым словам. О том, как хотела помочь семье после смерти отца и была ради этого готова на всё. Или так думала. Как поверила в сказку о прекрасном принце, но принц оказался безжалостным чудовищем.

Обо всём. Обо всём на свете — и ни о чем по-настоящему важном для чужого божества.

И всё-таки он слушал. И о том, что случилось уже здесь, и о всеобщей неприязни, и о гоноре драконов, и.

— Это глупости, я не могу быть вот так, насильно, какой-то чужой парой! Так бывает только в книгах, — шепчу, цепляясь за чужой плащ.

— Но это так, — усмехается мне темнота, в которой горят золотые искры, — поверь мне, девочка, это действительно так. Понимаешь ли. я привёл тебя сюда ради него. Ради Асайши.

Он не сказал "Аргата", а меня это тогда не насторожило.

— Что?

— Он слаб и умирает. Ещё немного — и я потеряю его. Одного из двух оставшихся. Я просто не могу

его отпустить. Нужно вернуть его вторую ипостась. Излечить его душу. Но иногда и боги не всесильны.

— Хотите сказать, моя любовь его спасет? Вмиг станет счастливым драконом? — ядовито шепчу, чувствуя горечь.

Ведь знала же, что никому не нужна сама по себе.

— Не сразу, — тихий прохладный смешок, от которого волосы встают на голове дыбом,

— за секунду даже ежики не родятся. Но отчего ты так злишься, милая моя душа? От того, что тебе не дали пресловутой свободы выбора? — голос ответным ядом растекался по моим венам.

Я вдыхала его. Голос, магию, касание, оттенки тона, малейшее мгновение.

— Свобода у тебя есть, — меня ласково, как ребенка, погладили по голове и крепко прижали к чужому телу, скрытому под плащом, — можешь полюбить, а можешь его убить. Можешь стать счастливой — а можешь умереть. Парность никому и ничего не навязывает. По крайней мере, в плане чувств, — смешок, — если вы полюбите, то полюбите сами. Но вас будет тянуть друг к другу. Забавно, правда?

Ничего забавного в том, чтобы ближе познакомиться с тем, кто вызывал жгучую неприязнь, да и сам меня не жаловал, я не видела.

— Нисколько, — одним движением резко стёрла и слезы с лица, и мгновение постыдной слабости, — видеть его не желаю.

— Как хочешь, — я забыла, с кем разговариваю. Обманулась лёгкостью тона и мягкостью прикосновений.

Я так и не видела его лица. Но слышала, как вырывается из чужой груди отрывистый клокочущий вздох.

— Но не забудь, что только благодаря метке ты попала в Академию таким способом. Только благодаря ей тебя не забрали и не уничтожили в первый же день. И только благодаря ей ты сейчас в безопасности.

Он рассмеялся — холодным металлическим смехом, который продрал до дрожи. А потом убрал руку от моего горла и снова крепко прижал к себе, обнимая.

— Все твои проблемы — мелочь по сравнению с тем, что будет без защиты метки. Но я не стану угрожать тебе, — вкрадчивый шепот, — просто убью любого, кто посмотрит на тебя, как на желанную женщину, — закончил резко.

— Интересно, сам-то краэнг знает о вашей трогательной заботе?

Моя попытка отстраниться… не удалась, одним словом. Нет, меня прижимали, как сладкоежка любимый пирожок с повидлом!

— Они подозревают. И понимают, что без меня были бы мертвы, — снова смешок. Снова странная недосказанность.

Да что ж он такой весёлый, а? У них в пантеоне что-то в воздух подмешивают? А потом боги начинают работать свахами?

— А вы.

Он понял. Конечно, понял. Не мог не понять.

— И я жив, лишь пока живы остатки моего народа.

Стало… неуютно. "Мы в ответе за тех, кого приручили". И не послали. Но не настолько же!

— Бог жив, пока в него верят, душа моя, — тьма из-под капюшона усмехнулась.