Пара жизней про запас

Макеев Алексей Викторович

– Дальше проехать нельзя, – сказал Илья. – У меня был ключ от ворот, но он остался в моей машине. Дача Виктора Максимовича третья по правой стороне. С зеленой крышей.

– Ничего, – Гуров заглушил двигатель. – Прогуляемся пешочком.

– А можно я не пойду? – негромко, с подобострастием в голосе спросил Илья.

– Не можно, а нужно, – Крячко широко улыбнулся парню. – Зачем нам таскать с собой такой балласт? – выудив из-под пиджака наручники, Станислав быстро защелкнул один браслет на запястье Ильи, а второй на ручке дверцы. – Жди нас здесь

и никуда не уходи.

– Нет! Не надо! – Илья забился в истерике и попытался освободиться от наручников. Попытки, естественно, не увенчались успехом. – Зачем вы?.. Я же...

– Я просто хочу быть уверенным, что ты нас дождешься, солнышко, – с язвительной гримасой на лице произнес Крячко. – Мы ведь еще и не познакомились толком. Так что жди.

С этими словами он захлопнул заднюю дверцу «Пежо» и пошел следом за Гуровым, находившимся уже возле калитки с правой стороны ворот. По асфальтированной дорожке они стали спускаться вниз до тех пор, пока не достигли домика с зеленой крышей, о которой говорил Илья. Гуров просунул руку меж прутьев и отомкнул замок. Шагнул на территорию густо усаженного раскидистыми деревьями участка. Ни охраны, ни даже сторожевого пса на даче у Михайлова не наблюдалось.

Сыщики поднялись на крыльцо, и Гуров потянул на себя ручку дверцы. Последняя легко поддалась усилию полковника. Скрипнули несмазанные петли.

– Илюшенька, это ты, котенок? – раздался голос Виктора Максимовича из недр дачи.

Очевидно, он находился в дальней комнате, дверь в которую была настежь распахнута. Где-то негромко играла мелодичная музыка. Скорее всего, у Михайлова работал включенный телевизор.

Сыщики пересекли холл, загроможденный антикварной мебелью, и приблизились к дальней комнате.

– Илюша?

Гуров шагнул на порог. Михайлов полулежал на диване, откинув голову на многочисленные подушки с ажурными оборками. Его правая нога свисала с подлокотника, не касаясь пола, и первое, что бросалась в глаза, так это наложенный на бедро пропитанный кровью бинт. В руке у Михайлова был дистанционный пульт управления, но самого экрана телевизора с той точки, где стоял Гуров, видно не было.

При виде сыщиков глаза Виктора Максимовича испуганно округлились, затем выражение страха на лице сменилось отчаянием, и Михайлов, не раздумывая, запустил в визитеров пультом. Черная прямоугольная коробочка стукнулась в стену в метре от полковника.

– Мы тоже рады вас видеть, Виктор Максимович, – с улыбкой произнес Гуров. – Подозреваю, что не так сильно, как вы нас, но все-таки рады.

Он сделал несколько шагов вперед и остановился в центре комнаты. Кроме дивана, на котором возлежал Михайлов, здесь было одно-единственное кресло, маленькая компактная тумбочка, жидкокристаллический монитор на стене и платяной шкаф в самом дальнем углу у окна.

Крячко замер в нескольких шагах позади напарника и с равнодушным видом разглядывал заерзавшего на диване Михайлова.

Виктор Максимович рефлекторно подался назад, рана в ноге отозвалась на это движение

тупой болью, и он поморщился. Выхватив из-под спины одну из подушек, он также бросил ее в Гурова. На этот раз попал, но данный импровизированный снаряд не мог причинить полковнику никакого вреда. Подушка лишь плавно спланировала к его ногам. Михайлов швырнул еще одну подушку, но эффект остался прежним.

– Уходите! Я за себя не отвечаю!

Третью по счету запущенную в него подушку Гуров поймал левой рукой. Отбросил ее на кресло.

– Живым я не дамся!.. – истошно завопил Виктор Максимович.

– Перестаньте дурачиться, – спокойно пресек назревающую истерику Михайлова Гуров. – Нам с вами предстоит очень серьезный разговор, Виктор Максимович, и будет лучше, если вы постараетесь предельно сосредоточиться. Лучше для вас, разумеется.

Михайлов продолжал не отрываясь смотреть на сыщиков, и в эту секунду он очень отчетливо напоминал маленького загнанного в угол зверька. Вся помпезность, которая присутствовала в заместителе директора в момент его первой встречи с Гуровым и Крячко, испарилась.

Гуров приблизился к дивану и опустился на него таким образом, чтобы не потревожить свисающую с подлокотника травмированную ногу Михайлова. Крячко также без приглашения занял место в кресле, положив подушку с ажурной оборкой себе на колени.

– Я буду предельно краток, Виктор Максимович, – начал Гуров, выуживая из пачки сигарету и разминая ее между пальцев. – Положение у вас совсем незавидное. Начать хотя бы с вашего неудачного покушения на Олега Павловича Меньшинского...

– Он уже был у вас? – Михайлов покосился на свою раненую ногу.

– Да, мы общались, – сдержанно ответил Гуров. – Олег Павлович попросил нашей защиты. От вас и от Брызгунова.

При упоминании фамилии министра Михайлов вздрогнул, словно через него пропустили разряд электрического тока, и сыщики не могли не заметить этого. Крячко удовлетворенно качнул головой.

– Да-да, – продолжил Гуров. – Помимо вашего покушения на него, Олег Павлович поведал нам много чего интересного. В частности, все подробности вашего бизнеса, основанного на торговле живым товаром...

– Это был не мой бизнес! – Михайлов опять предпринял попытку встать и застонал от боли. – Я участвовал в нем постольку-поскольку.

– Мы знаем, – все так же спокойно предотвратил очередной взрыв эмоций Гуров. – Этот бизнес преимущественно принадлежал Брызгунову и Савотину. Кстати, последний уже дает подробнейшие показания на этот счет. – Полковник посчитал, что немного вранья в данном случае не будет лишним. – Его показания будут приобщены к показаниям Меньшинского, и в результате, я думаю, должна сложиться вполне ясная и четкая картина. Единственным темным пятном во всей этой истории остается смерть Равца, а, по большому счету, мы с напарником и расследуем именно это дело... С вашей помощью, Виктор Максимович, мы надеемся прийти к общему знаменателю. Вам ведь известно, что такое чистосердечное признание?..