Парад теней
Шрифт:
25
Вся в белом (каратистские подштанники и перепоясанная распашонка) босая Ксения руками и ногами колотила длинный мешок, подвешенный к толстой ветви старой березы. С кресла-качалки на террасном крылечке Дед, покачиваясь, без удовольствия наблюдал за этим жалким подобием контактной схватки.
Сырцов грудью прилег на калитку и, пригорюнясь, подпер щеку кулаком. Ожидал, когда Ксении надоест забавляться. Он оставил свой джип у Дарьиного забора, а
Ксюшке не надоедало. Она, азартно скалясь, продолжала лупить мешок. Мешок бесчувственно содрогался. В конце концов надоело не Ксении, а Сырцову, и он заорал в ритм наносимым ударам:
— Ксе-ня, Ксе-ня, шай-бу, шай-бу!
Ксения резко замерла, будто застигнутая на месте преступления, но, узнав визитера, откликнулась расслабленно:
— А, это ты. Привет, милый Жорж.
— Здорово, старуха, — ответствовал Сырцов, щеголяя, оперся обеими руками о калиточный верх и легко перемахнул через забор. — Здравствуйте, Александр Иванович.
Вот на Сырцова было смотреть одно удовольствие, и Дед радостно мурлыкнул:
— Здравствуй, Жора.
— Это Жора приехал? — донесся из глубины дома голос Лидии Сергеевны.
— Жора, Жора, — подтвердил Смирнов.
— Жора, Жора, — признался Сырцов.
— Жора, я буду готова через пять минут.
— Жду, — согласился Сырцов. Проходя мимо Ксении, он отметил озабоченно: — Девушка, от вас лошадкой разит.
— А-а-а! — пытаясь по-японски взреветь, взвизгнула она и пошла на него в каратической стойке.
Оберегая парадный прикид, Сырцов увернулся и от первого контакта, и от второго. Ксения атаковала снова и снова, а он уходил и уходил. И только когда она все-таки зацепила его любимый блейзер, он перешел к активным действиям. В очередной ее выпад он поймал боевую девушку за правую ногу и двумя руками вознес над землей. Ксения повисла вниз головой, но не сдавалась — пыталась ухватить Сырцова за безупречно выглаженные брюки. Он не позволял.
— Ну как она? — осведомился Дед, продолжая благодушно покачиваться.
— С неподготовленным справится запросто, — высказался Сырцов. — А в неожиданности и с первоначально подготовленным.
— Жорка, отпусти! — жалобно потребовала Ксения.
— Больше приставать не будешь? — для порядка спросил он и осторожно голова, спина, зад — уло жил ее на молодую траву.
— Очень мне надо к тебе приставать… — Ксения раскинула руки-ноги и призналась: — Устала.
— Ксюшка, простудишься! — озабоченно предупредил Дед, а Лидия Сергеевна, которая, обойдя кресло-качалку, подошла к отрезвившейся паре, приказала:
— Ну-ка, вставай, вставай.
Ксения послушно поднялась и поцеловала Лидию Сергеевну в щеку.
— Слушаюсь, товарищ
— А Жора прав: попахиваешь конюшней, попахиваешь. Давай-ка в душ!
— Да ну вас всех! — обиделась Ксения и убежала в дом.
— Ну, как говаривал Гагарин, поехали! — скомандовала Лидия Сергеевна.
Сырцов с нескрываемым восхищением рассматривал ее. За шестьдесят, а какова: правильные черты лица не искажены годами, изящна, подобрана, элегантно порывиста в движении, — не моложавая, просто молодая дама.
— Нет, теперь таких не производят, — высказался вслух Сырцов.
— Ты сделал мне комплимент? — догадалась Лидия Сергеевна. — Весьма приятно.
— Вы поедете или нет? — поторопил их из качалки Дед.
…Выехали на Ярославку, развернулись у санатория «Подлипки» — и на Москву.
— Дарья уехала? — спросила Лидия Сергеевна.
— Вчера вечером проводил. Первые ее гастроли после всего этого.
— Бедная девочка!
— Все-то у вас бедные, Лидия Сергеевна. И Дарья, и Ксюшка, и Дед, и даже я.
— А разве не бедные? Бедные, если я вас жалею. — Она рассмеялась, откинулась на сиденье, прикрыла глаза, вновь раскрыла и вернулась в прежнее положение. — Мы не опоздаем?
— Волнуетесь? — попытался догадаться Сырцов.
— Волнуюсь — не то слово. Как это бывает у спортсменов перед стартом?
— Легкий колотун в предчувствии куража.
— Наверное, так сейчас и со мной, — призналась Лидия Сергеевна.
…"Гранд чероки" остановился у плиточного тротуара перед дворцовым подъездом «Мирмара».
— Когда за вами заехать, Лидия Сергеевна?
— Я еще в магазин хочу забежать, Саше пару приличных рубашек купить. А то совсем он у меня пообтрепался. К четырем у новоарбатского глобуса. Тебя не затруднит?
— Не затруднит, — автоматически ответил он и, глядя, как она шагала по отмытым плитам, пожелал ей в спину: — Ни пуха ни пера.
Неизвестно по какой причине ликовавшая Анна распахнула дверь и восхитилась:
— Жорик пришел, Жорик!
В дверях же она приникла к нему, умело приникла. Под тонким халатом никаких других ограничительных тряпок не было, и он даже через рубашку ощутил тяжесть грудей, мягкость живота, горячность чресел…
— Не надо, Аня.
— Прямо так и не надо? — удивилась она, расстегивая на нем рубашку. Дарью ты проводил и, считай, на две недели холостой. Да и ко всему прочему твоя Дарья ненужно целомудренна. А я — необходимо бесстыдна. Хочешь, я тебя здесь в прихожей, прямо на галошах трахну?
— Не хочу, — неуверенно сказал Сырцов.