Парадигма греха
Шрифт:
– Как она называется? – мрачнея, спросил Калошин.
– «Занимательная химия» Алексинского, – нервно произнесла женщина. – Послушайте, я ничего не понимаю! За эти дни никто с этой полки ничего не брал, я поставила обе книги, сданные Арбениным, рядом. Что же происходит, в конце концов? Это же полное безобразие! – от возбуждения у неё опять затряслись руки.
– Когда вы пошли ставить книгу Толстого, вы видели, как Арбенин выбирал фантастику? И, вообще, что он делал возле этих полок?
– Нет, весь Толстой у нас вон там, – она махнула трясущейся
– Так, давайте не будем паниковать, и пока никому ничего не говорите! А книгу и формуляр поищите в спокойной обстановке, когда никого здесь не будет, – Калошин успокаивающе положил руку на дрожащее плечо женщины. – Я оставлю вам номер своего телефона, звоните сразу же, как что-то найдете, или может быть, вспомните.
Калошин ушел с тяжелым сердцем. Дело становилось всё запутаннее, а ни на один вопрос ответа пока не было. Но он очень надеялся на то, что его оперативники смогут хоть что-нибудь «накопать».
Первым пришел Доронин.
– Ну, что, Василий, у тебя? – нетерпеливо спросил Калошин.
– Да у меня, товарищ майор, все четверо, с которыми я беседовал, были в библиотеке до шести часов. Двое из них друг друга видели и даже вместе ушли. Этих я вычеркнул из списка, тем более, что домашние подтвердили их алиби на вечер. Ещё двое назвали тех, кто вместе с ними в одно время находился в библиотеке. К тем пошел Костя с журналистом. Придут – узнаем, правду ли сказали «мои» двое. Остаются ещё пятеро. Трое на работе, схожу вечером, одна женщина уехала в область к дочери, и одна девушка ушла к подруге на день рождения.
– Ладно, дождись Воронцова и составьте схематическую таблицу, чтобы было, с чем идти к Сухареву. А я пойду к родителям Лёни Науменко, они меня ждут, – с этими словами Калошин направился по назначенному адресу.
Муж и жена Науменко встретили майора настороженно. Калошин понимал, что пока мальчик не найден, родители будут ждать его. Поэтому каждого визитёра встречали со страхом и надеждой одновременно.
– Я прошу прощения, – майор приложил руку к груди, – но у нас возникли некоторые вопросы по делу вашего сына.
– Вы возобновили поиски? – удивленно спросил сам Науменко.
– Видите ли… – Калошин помялся, – … пропал учитель химии Арбенин, и это, конечно, вызвало новые вопросы.
– Да-да, конечно, спрашивайте, только ведь нового мы ничего не можем сказать, – Науменко показал рукой на стул, приглашая майора сесть.
– В день своего исчезновения было ли что-нибудь в поведении мальчика необычное?
– Абсолютно ничего, никаких предвестников, – покачал головой Науменко, жена же его сидела, молча, опустив голову. – Вечером мы собирались с женой в кино, а Лёня должен был остаться с маленьким
– Он охотно это делал или, может быть, был недоволен? Ведь многие старшие дети не любят водиться с малышами.
– Нет, к нашему Лёнечке это не относится, – женщина вдруг подняла глаза на Калошина, и тот отметил, что она говорит о сыне в настоящем времени. – Он всегда с удовольствием возится с Герочкой. Если вы думаете, что наш мальчик просто сбежал из дома, то это полная чушь. Лёня очень воспитанный, послушный ребёнок, и… весёлый, – она заплакала и ушла в другую комнату.
– Вы уж простите её, – Науменко вытер ладонью глаза.
– Ну, что вы!.. – Калошин помолчал. – Скажите, ваш Лёня носил пионерский значок?
Науменко недоуменно посмотрел на майора, но, тем не менее, ответил:
– И галстук, и значок… – потом грустно улыбнулся: – готовился уже в комсомол, значок даже купил, любовался им, как ребёнок.
– А где этот значок? – осторожно спросил Калошин.
Науменко задержал дыхание:
– Вы что-то узнали… – и утвердительно качнул головой.
– Вы ошибаетесь, – постарался успокоить его Калошин. – Я только собираю некоторые факты. Для меня, как и для других, исчезновение мальчика пока полная тайна. Так как со значком?
– А вы знаете, его не было, когда Лёня пропал. – Науменко крикнул в комнату: – Валечка, подойди, пожалуйста, на минутку! – женщина вошла, вытирая глаза платком и тихо всхлипывая. – Скажи, ты не находила у Лёни комсомольский значок?
– Он носил его с собой, их же со дня на день должны были принимать в комсомол. Вот он с ним и не расста… – она вдруг споткнулась на полуслове и со страхом спросила: – вы нашли Лёню?
– Нет-нет, я потом объясню вам суть своих вопросов, но пока, простите, не могу, это только догадки. – Калошин поспешил перевести разговор: – С Арбениным у него были хорошие отношения?
– Конечно. По химии он получал одни пятёрки, как, впрочем, и по другим предметам. Только с физкультурой был не в ладах, но физрук у нас очень хороший, говорил, что это просто переходный возраст, потом всё наладится.
– В каких отношениях Лёня был со своими сверстниками, одноклассниками? У него было много друзей?
– Наш сын никогда ни с кем не ссорился по-настоящему, так, небольшие размолвки, и то, кратковременные. И друзей у него было много.
– А если бы что-то случилось серьёзное, он поделился бы с вами?
– Безусловно. Мы всегда всё обсуждали с ним, поэтому, поверьте, тайн у него никаких не было, – Науменко протяжно вздохнул.
– Но у мальчика такой возраст, когда начинается влюблённость…
– Да, Лёне нравилась одна девочка, но он не был безоглядно влюблён. Знаете, как будто, пока приглядывался, прислушивался к своим чувствам. Это мы тоже обсуждали, – мужчина опять вздохнул.
Калошин тоже перевёл дыхание.
– Я вижу, что вы хорошо знаете своего сына, тогда ответьте ещё на один вопрос: мог ли Лёня пойти в лес осенним вечером, один? Ведь его видел старик Ясенев? Так?