Парадокс Андропова. «Был порядок!»

Хлобустов Олег Максимович

Если вначале выдвигался лозунг «установления советско-венгерской дружбы на новых основах», то потом появилось требование выхода из Варшавского Договора.

Демонстрация, в которой первоначально доминировали студенты, началась под лозунгами национальной независимости, демократизации, исправления ошибок «ракошистского» руководства, привлечения к ответственности виновных в репрессиях 1949–1953 гг. Среди требований манифестантов фигурировали также немедленный созыв партийного съезда, вывод советских войск из Венгрии, снос памятника Сталину на центральной площади Будапешта. На волне нарастающего давления «улицы» вечером этого дня И. Надь был избран премьер-министром страны, и отныне он стал рупором и проводником лозунгов и идей антисоциалистической оппозиции.

Для взвинчивания

антисоветских настроений контрреволюционные элементы искусно использовали призыв снести монумент Сталина на центральной площади города. Была собрана многотысячная толпа. Один за другим ораторы обрабатывали ее во враждебном СССР духе, а затем были пущены в ход тягачи, подъемные краны, стальные тросы, чтобы свалить статую с пьедестала. Однако это оказалось непросто: лишь через несколько часов, после того как было подрезано автогеном основание монумента, тягачам удалось опрокинуть его.

Глумление над поверженным монументом продолжалось несколько часов – на нем прыгали и плясали, отбивали куски металла, а затем, прицепив к двум тягачам, поволокли по главному проспекту. Около полуночи огромная толпа, сопровождавшая поверженный монумент, подошла к посольству СССР и лишь после очередного митинга двинулась дальше.

Теперь и Москва, и власти Венгрии стали убеждаться в обоснованности предупреждений Андропова.

Власти были в растерянности. По мере роста числа манифестантов и их столкновений с силами охраны порядка характер происходившего на улицах и площадях начал меняться, появились антиправительственные лозунги.

Еще около 18 часов дня 23 октября первый секретарь ВПТ Э. Герё по телефону лично просил Н. С. Хрущева ввести в столицу для поддержания порядка части Особого корпуса советских войск. Но Хрущев поручил послу получить письменное обращение от законного правительства. Оно было подписано премьером А. Хегедюшем за несколько часов до своей отставки, а сменивший его на этом посту И. Надь отказался признать его обоснованность, что стало причиной усиливавшегося кровопролития.

Первый секретарь ЦК Венгерской партии трудящихся Герё в радиообращении к народу квалифицировал происходившее как начало контрреволюции и объявил чрезвычайное положение, что, однако, не остановило демонстрантов от прямых вооруженных столкновений с полицией и «алашистами» (от «Алаши веделем» – государственная безопасность).

В 20 часов 23 октября начальник Генерального штаба Советских войск маршал В. Д. Соколовский отдал приказ командиру Особого корпуса П. Л. Лащенко привести части корпуса в боевую готовность, а через три часа из Генерального штаба из Москвы последовала команда о направлении войск в Будапешт «для оказания помощи правительству ВНР в связи с возникшими в стране политическими беспорядками».

Когда около 4 часов утра 24 октября советские части начали входить в город, повстанцы уже завладели арсеналами и захватили в столице несколько ключевых пунктов и важных объектов, в том числе здание Радиокомитета Венгрии, начали бои против правительственных войск, которые не проявляли особой активности в подавлении мятежников, а подчас и переходили на их сторону.

В связи с чрезвычайностью ситуации утром 24 октября на аэродром Секешфехервара, где размещался штаб Особого корпуса, прибыла представительная делегация из Москвы: заместитель председателя Совета министров СССР А. И. Микоян, секретарь ЦК КПСС М. А. Суслов, председатель КГБ при СМ СССР И. А. Серов [44] и его первый заместитель С. С. Бельченко, первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР генерал армии М. С. Малинин.

И тот, кто и сегодня тиражирует затертые пропагандистские байки об Андропове как «палаче венгерской революции», добровольно расписывается в собственной некомпетентности и неосведомленности, в распространении ложной информации.

44

Серов

Иван Александрович (1905–1990) – генерал армии (с 8 августа 1955 г., 7 марта 1963 г. разжалован в звании до генерал-майора). В РККА с 1928 г. В 1935–1938 гг. учился в Военной академии РККА. С августа 1938 г. заместитель, начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции (ГУРКМ) НКВД СССР, с июля 1939 г. – заместитель начальника Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) и начальник 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР. С сентября 1939 г. – нарком внутренних дел Украинской ССР. С 25 февраля 1941 г. – первый заместитель наркома государственной безопасности СССР, с 30 июля 1941 г. – заместитель наркома внутренних дел СССР. 29 мая 1945 г. Серову было присвоено звание Героя Советского Союза (лишен его 12 марта 1963 г.). С 6 июня 1945 г. – заместитель Главноначальствующего Советской военной администрации в Германии (СВАГ) в Берлине, что являлось «официальным» прикрытием его основной должности Уполномоченного НКВД в Германии, на которого возлагались организация и проведение контрразведывательной и разведывательной работы на территории, вошедшей в советскую зону оккупации.

25 июня 1947 г. по 13 марта 1954 г. – первый заместитель министра внутренних дел СССР. С 13 марта 1954 г. по 8 декабря 1958 г. – председатель КГБ при СМ СССР. В 1958–1963 гг. – начальник Главного разведывательного управления (ГРУ) Министерства обороны СССР. С марта 1963 г. по сентябрь 1965 г. – на командных должностях в Туркестанском и Приволжском военных округах. Уволен из МО СССР по болезни.

Ибо понятно, что политические решения готовились именно указанной группой, политический вес и влияние каждого из членов которой были несравнимо значимее, нежели у советского посла, являвшегося лишь представительно-связующим элементом в системе межгосударственных отношений, и санкционировались лично первым секретарем ЦК Н. С. Хрущевым.

Роль же Ю. В. Андропова в октябре – ноябре 1956 г. в Будапеште, о чем мы еще скажем далее, имела преимущественно организационно-технический характер.

Андропов не смог даже встретить эту делегацию: еще ночью посол, военный атташе полковник П. М. Цапенко и другие сотрудники посольства на двух «ЗИМах» направились в аэропорт, но в десяти километрах от Будапешта, в маленьком селении, недалеко от памятника советскому парламентеру Остапенко, были остановлены возбужденной толпой манифестантов…

Посол и сопровождавшие его лица вышли из машины, но тут же были окружены.

– Первым на моем пути оказался молодой подвыпивший паренек с непонятно откуда взявшимся огромным портфелем в руках, – вспоминал Андропов. – Я шагнул в его сторону, и парень инстинктивно сделал шаг влево; толпа за ним расступилась, и мы по очень узкому коридору вышли из кольца.

Несколько часов, кружным путем, они пешком возвращались в посольство [45] .

Еще на аэродроме третий секретарь посольства Владимир Александрович Крючков слышал, как председатель КГБ Серов докладывал А. И. Микояну, что, мол, посол по молодости преувеличивает опасность – ничего серьезного в городе не происходит.

Члены правительственной делегации А. И. Микоян и М. А. Суслов остановились в официальной резиденции венгерского правительства на том же проспекте Сталина, именовавшейся «Ворошиловским особняком».

45

Андропов И. Ю. Указ. соч., c. 262.

Когда Андропов прибыл в резиденцию советской делегации, Микоян попросил председателя КГБ вновь доложить обстановку в присутствии посла.

Смысл сказанного Серовым сводился к тому, что обстановка в Будапеште сложная, но преувеличивать сложности было бы неверно, и главные очаги повстанцев уже подавлены. Наиболее опасным центром сопротивления, где, по имеющимся данным, сосредоточены около 5 тысяч человек, остается захваченный Радиокомитет.

Микоян с порога заявил Андропову, что посольство сгущает тучи, явно преувеличивает силы контрреволюционеров и сложность обстановки.