Парадокс Prada
Шрифт:
Мы добираемся до противоположного тротуара, и Линди вдруг так резко останавливается, что я (а за мной еще дюжина человек) практически налетаю на нее.
— Какого…
— Смотри, — говорит она и берет меня за руку.
Затем поворачивается так, что мы снова оказываемся лицом к бульвару Уилшир, откуда только что пришли.
— Эй! Мы же еще даже никуда не зашли.
— Читай.
Изящный палец указывает на знак «Тревожная кнопка», который кто-то услужливо прикрепил на месте стандартной надписи «Нажмите, чтобы перейти». «Тревожная кнопка в случае
Знак выглядит так, будто его сделали на каком-то заводе, он изображен на толстом металле и надежно прикреплен винтами к столбу. Похоже, что в Беверли-Хиллз даже граффити обладают стилем.
Должна признаться, что этот знак меня развеселил, но мне удается сохранить серьезное выражение на лице.
— И ты показала его мне, потому что…
— Ты паникуешь, — говорит она, когда нас начинают обходить туристы. — А не должна.
Она поворачивается, берет меня за руку и направляется к Родео. Несколько секунд я иду рядом с ней и молчу, не понимая, что она имела в виду. И тут до меня доходит: она про завтрашнюю съемку с Блейком.
— Ты пытаешься меня успокоить.
— Я упрямая сука адвокат, — отвечает она, сохраняя полную невозмутимость. — И не занимаюсь утешениями.
Правда в том, что как раз это Линди сейчас и делает. Она знает мое отношение к собственной игре. А в сочетании с моим неврозом касательно Блейка это настоящая бомба с часовым механизмом.
Линди берет меня под руку и дружески ее сжимает.
— Дев, милая, чтобы как следует сыграть сцену, тебе нужен партнер, которому ты доверяешь. Возможно, ты больше не доверяешь вашим отношениям, но я знаю, что как профессионалу ты ему веришь. Блейк хороший парень. Надежный. И вы оба будете блистать на экране.
Мне хочется, чтобы она сказала еще что-нибудь в том же духе, но я не настаиваю. Потому что она права. Я действительно доверяю Блейку. По крайней мере, раньше доверяла. До Блейка у меня никогда не было настоящих, серьезных отношений с мужчиной. Быть знаменитой совсем не просто. Я люблю мою жизнь — поймите меня правильно, — но найти время для отношений так же трудно, как встретить мужчину, который либо не завидует мне, либо не благоговеет перед моими деньгами и славой. В ранней молодости я пару раз влюблялась, но уже к двадцати двум годам поняла, что на свете совсем не так много мужчин, достойных доверия.
После нападения того безумца я даже не пыталась завязывать какие-либо отношения. Я нервничала и внутренне сжималась рядом с другими людьми, особенно с мужчинами. Однако Блейк… каким-то непостижимым образом ему удалось пробраться в мое раненое сердце. Сначала медленно и осторожно, затем все увереннее я сняла все свои защитные сооружения. И мне казалось, что все правильно, все замечательно. Я решила, что мне наконец удалось найти мужчину, который меня искренне любит. Мужчину, способного
Я ошиблась, и именно поэтому мне было так больно, когда он предал меня во время интервью на телевидении. Но я знаю, что могу с ним работать. Ненавидеть — и работать.
— Ты права, — говорю я. — Но я все равно чувствую… ну, не знаю. Я нервничаю.
Она оценивающе смотрит на меня.
— Дело в той сцене? Ты приходишь домой и обнаруживаешь в своей квартире чужого человека?
— Ты совсем как Мак, — говорю я. — Она сегодня сказала примерно то же самое.
— Может быть, мы правы.
— Может… — Я замолкаю и пожимаю плечами. — В любом случае, какой бы ни была причина, я ужасно нервничаю. Так что, наверное, хорошо, что ко мне вечером придет Энди и мы с ним порепетируем.
Линди слегка приподнимает брови.
— К тебе домой?
— Да, — отвечаю я, делая вид, что в этом нет ничего особенного.
Впрочем, я понимаю, что Линди мне не обмануть. Она знает меня лучше всех остальных людей в мире, и потому ей известно, что после нападения сумасшедшего я почти никому не открываюсь. У меня практически нет новых друзей, и то, что я пригласила Энди к себе домой, для меня важный шаг.
На самом деле Блейк — единственный из моих новых знакомых, кому удалось преодолеть мои защитные стены. И видите, что получилось. Я открыла ему сердце и поделилась вещами, которыми не делилась больше ни с кем. Я верила, что это настоящее и навсегда. А он вонзил в мое сердце нож да еще повернул его.
Линди одаривает меня понимающей улыбкой, затем снова берет под руку и тащит за собой.
— Идем, моя беспокойная подруга. Пора потратить немного денег.
Эта идея кажется мне восхитительной, и я молча иду за ней целых десять секунд. Но если честно, меня мучают мысли о том, что я пригласила чужого человека в свой дом, и через несколько мгновений я понимаю, что больше не могу терпеть. Я останавливаюсь перед экстравагантной витриной «Тиффани».
— Может быть, я неправильно поступила, что пригласила его?
Линди легонько бьет меня по руке сумкой, и я замолкаю.
— Слушай, милая. Он работает в вашей команде. Вот почему ты его пригласила. Он не Янус. Ты это знаешь.
— Ты права. Конечно права.
— Кроме того, Энди наверняка лучше остальных понимает, через что тебе довелось пройти. Ведь на него тоже велась охота. Ты мне сама говорила.
— Ну, в некотором роде, — соглашаюсь я. — Его втянули в игру в роли Защитника.
— Ну-ка объясни еще раз. Что-то я не могу понять сути этой штуки, которая называется «Играй. Выживай. Побеждай».
Поскольку коэффициент умственного развития у Линди так высок, что она может считаться одним из ценнейших национальных продуктов, я ей не верю. Однако понимаю, что она пытается сделать. Поэтому я иду ей навстречу и рассказываю об игре, объясняя, что означают роли Жертвы, Убийцы и Защитника.
— Такова структура игры, — продолжаю я. — Но именно охота делает ее крутой.