Парадокс Вазалиса
Шрифт:
Штерн сделал несколько шагов в направлении входа.
— Что касается вашей несдержанности, — добавил он, — то она не должна портить вам существование. Нанимая вас на работу, я уже знал о ваших связях с Вермеером. По правде говоря, я даже рассчитывал на то, что вы расскажете о Кодексе вашему другу, и он не устоит перед искушением распространить информацию на своем Интернет-сайте. Вот только быстрота его реакции, признаюсь, застала меня врасплох.
Черты лица Валентины застыли в изумленной гримасе, Вермеер же никак не отреагировал. Он довольствовался тем, что опустил глаза и принялся
Молодая женщина заметила его смущение.
— Ты знал об этом?
Голландец кивнул.
— Элиас рассказал мне, пока мы искали тебя.
— Элиас… — задумчиво повторила Валентина. — Вы теперь так близки?
— Нас сблизило беспокойство… — попытался оправдаться Вермеер. — Так как ты не давала о себе знать, заняться нам, в общем-то, было нечем. Сама понимаешь, Элиас и его отец продали моей семье несколько картин…
— Только шедевры, — вмешался Штерн. — Высочайшего качества. Предки Хьюго были людьми со вкусом. Впрочем, он и сам такой. Ваши злоключения позволили нам наконец встретиться. Несмотря на обстоятельства, я этому очень рад. Надеюсь, Хьюго, вы больше не сердитесь на меня за то, что я вынужден был пригласить вас сюда не самым деликатным образом?
— Отвечу так: бутылка «Шеваль Блан» урожая 1975 года, столь любезно открытая вами в мою честь, заметно смягчила мое недовольство. А ваш чек за «Фледермауса» окончательно стер из моей памяти кое-какие неприятные воспоминания.
Благодаря своему воспитанию Вермеер при любых обстоятельствах сохранял хорошую мину, когда находился в светском обществе. В искусстве скрывать злопамятность он достиг таких высот, что любому, кто мало его знал, такой ответ мог показаться искренним. В глубине души, однако, он все еще таил обиду на то, как с ним обошлись, хотя и готов был признать, что в дальнейшем Штерн проявил по отношению к нему неоспоримую щедрость. В данный момент Вермеер был согласен на перемирие, которое позднее обойдется Штерну гораздо дороже, чем бутылка вина, пусть и самого лучшего, в несколько тысяч евро.
Торговец проводил их в свой кабинет. Они с Валентиной заняли те же кресла, в которых сидели несколькими днями ранее, тогда как Вермеер приватизировал стоявший у стены диванчик. В центре небольшого столика, на серебряном подносе, поместились три хрустальных бокала и на две трети наполненный темно-красной жидкостью графин.
Не дожидаясь разрешения хозяина, Вермеер наполнил бокал. Прежде чем отпить, он долго пробовал букет, а затем издал нечто вроде курлыканья.
— Гм… Вот теперь — самое то. Вы были правы, Элиас, нужно было дать ему подышать.
— Я рад, что оно вам нравится. Распоряжусь отослать ящик после вашего ухода.
Штерн только что сделал важный шаг к окончательному миру. Вермеер поблагодарил старика, подняв бокал.
Примерно с минуту все молчали. Вермеер наслаждался вином, тогда как Валентина, устремив взор в пустоту, размышляла над откровениями Штерна. Она не знала, на кого злиться больше: на торговца, который манипулировал ею с того самого момента, как перешагнул порог ее мастерской, или же на саму себя за невероятное легковерие.
Внезапно Штерн нарушил молчание. То была скорее
— Не думал, что они посмеют…
Прошло несколько секунд, прежде чем Валентина отреагировала.
— Я хочу знать, во что вы меня втянули, мсье Штерн.
— Элиас… Прошу вас.
— Хорошо. Что происходит, Элиас?
Словно желая показать хозяину дома, что она не позволит себя одурачить, Валентина произнесла имя отчетливо, по слогам. Довольно с нее всех этих уловок. Ей нужны факты, и Штерну придется их предоставить.
— Дело ведь не только в Вазалисе, не так ли? — продолжала она.
— Вы правы, — не стал отпираться Штерн. — И получите объяснения. Но не сразу. Прежде мы должны кое в чем разобраться — все вместе. Вас не затруднит встать и подойти к «Ирисам»?
Валентина повиновалась. Оказавшись у картины, она обернулась. Во взгляде ее преобладала озадаченность, к которой, впрочем, примешивалось и любопытство.
Штерн в совершенстве владел искусством держать внимание аудитории. Старый торговец отнюдь не утратил прежней сноровки. Он и сейчас знал, как возбудить интерес слушателей и обратить их внимание на вещь, которую собирался им показать.
— Поднесите руку к нижнему левому углу, — приказал он. — На раме, рядом с лепным орнаментом, вы обнаружите кнопку.
Валентина осторожно опустила пальцы на раму, словно этот жест мог причинить холсту непоправимые повреждения, и медленно повела их вверх. Почти тотчас же указательный палец наткнулся на некую выпуклость. Она сделала глубокий вдох и нажала на кнопку.
Что-то сухо щелкнуло, и картина отделилась от стены и начала разворачиваться вокруг невидимой оси. Только теперь Валентина заметила, что противоположная часть рамы соединяется со стеной шарнирным держателем.
— Давайте, тяните ее на себя. До конца.
Выполняя указание Штерна, Валентина отвела картину, пока та не заняла перпендикулярное стене положение. За ней, встроенный в переборку, обнаружился небольших размеров сундучок. Чуть выше располагалось кнопочное устройство, в центре которого мерцал зеленый диод.
— Лучше тайника для кофра и не придумаешь, — пояснил Штерн. — Ослепленные моими «Ирисами», люди даже представить себе не могут, что такое сокровище может скрывать другие. Старый трюк фокусника: отвлеките зрителей, показав им нечто необычное, и они забудут обо всем прочем, даже очевидном. Они увидят лишь то, что вы захотите им показать. Вот почему я всегда отказывался продать эту картину. Ни от какой другой подобного эффекта не было бы.
Он указал тростью на кофр.
— Смелее, открывайте. Замок разблокирован. Достаточно нажать на зеленую клавишу на пульте управления.
Валентина так и сделала. Крышка сундучка открылась. Внутренняя его часть, примерно в тридцать сантиметров глубиной, была разделена на четыре равной высоты отделения, между которыми располагались тоненькие стальные пластины. В нижнем находился палисандровый футляр, содержавший, как уже знала Валентина, рукопись Вазалиса. В других, вперемешку, лежали различных размеров документы и записные книжки, а также ларчики, из тех, в каких хранят драгоценности и пачки банкнот.