Парадоксия: дневник хищницы

Ланч Лидия

Мне надо было перепрограммировать себя. Настроить защиту против себя же. Изобрести для себя ритуальное очищение. Избавиться от блуждающей порчи — не моей. Тех, других. Пришло время для детоксикации. И не только от алкоголя, секса и наркоты, но и от требовательных пиявок, которым всем от меня что-то надо — чтобы я вылечила их болячки. От своего собственного неуемного распутства. Пришло время выявить и прижечь самую главную рану. Искупить первородный грех — причину моей болезни.

Научиться, как заменить Это, Их, Хочу, Боль, Ярость, Печаль, Потерю на Исцеление, Силу, Мудрость, Осуществление, Удовлетворение.

Я решила закрыться в доме и вообще никого не видеть. Добровольное заключение.

Вынужденная изоляция. Годичный отпуск. Отступление в себя. В себя во множественном числе. Прятки в зазеркалье. Зеркало стояло в ногах кровати. Искаженные отражения уходили в кривящуюся бесконечность. Я была одержима своим отражением; миллион перекошенных статуэток, все черты чрезмерно преувеличены, каждый изъян — словно новый деликатес. Трепетное изумление перед способностью тела к обновлению. К регенерации. Каждый добровольный оргазм — как упражнение на продление жизни. Я дала полную волю своему нарциссизму, восторженно созерцая скульптурную форму женского тела.

Я начала понимать, сколько энергии я безрассудно проматывала на других. То есть, на мужиков. На мужиков, неспособных понять, что мне всегда будет хотеться большего, чем они могут мне дать. Большего, чем вообще справедливо требовать. Мне всегда будет хотеться чего-то такого, что не даст мне никто — даже если он будет знать, как. Потому что мне были нужны не они. Мне нужна была я. Мне надо было вернуть себе то, что могла бы вернуть только я — себя. Способность получать удовольствие. Я просто использовала мужиков, чтобы стимулировать себя. Стимулировать этот необходимый выброс адреналина, так чтобы мне все-таки вставило и унесло высоко-высоко. Стимулировать этот белый слепящий свет, которым сопровождается каждый оргазм. Этот божественный взрыв, который проходит сверкающей рябью через все тело, и ты понимаешь, что ты действительно жив. То есть, по-настоящему жив.

И что когда-нибудь ты неизбежно умрешь. Но разве Смерть — это не наивысший оргазм, возвращение в тот потусторонний космос, который действительно произошел от Большого Взрыва, ослепительной вспышки в предельном хаосе, и резонанс этого взрыва отдается в вибрациях, которые мы так отчаянно тщимся воспроизвести во всем, что бы мы ни делали. В каждом вздохе. В каждом оргазме. Сымитированном или подлинном — все равно.

Я всегда была очень тщеславной. И только тщеславие меня спасло. Не дало мне сойти с ума. Не дало выпасть за борт. Я во всем доходила до крайности — в страсти, в жадности, в ненасытности. Но я всегда знала, когда надо сказать себе «хватит». Когда надо сдержаться. Я всегда знала, где надо остановиться, чтобы все-таки не свалиться в волчью яму ненависти к себе, пагубного привыкания и депрессии.

Меня окружали больные люди, страдавшие маниакально-депрессивным психозом, которые методично добивали себя первым же оружием, подвернувшимся под руку. Водка, виски и пиво, кокаин, травка, колеса, кислота, стимулянты, депрессанты, антидепрессанты, препараты промежуточного действия. Я тоже ни в чем себе не отказывала. Я все это попробовала. Но ничто меня не взяло. Ничто не вцепилось в меня мертвой хваткой.

Меня окружали люди, опьяненные забвением. Опьяненные Смертью. Люди, крепко подсаженные на что-то, но старавшиеся избегать тошнотворного противоборства — наркомана с наркотиком. Я была одержима сексом. Этим взвихренным электричеством, что проходит сквозь кости и мышцы и разворачивается вовне — на дюймы, футы и мили от поверхности кожи. Возбуждает зуд во внутреннем космосе. Повышенное кровяное давление, учащение пульса. Поверхностное дыхание, когда мозгу уже не хватает кислорода. Удушье. Моя одержимость, моя зависимость — внешний источник питания; заряды энергии, которую я потихоньку тянула из душ ни о чем не подозревавших жертв.

ОБ АВТОРЕ

Согласно пословице, быть — это значит быть загнанным в угол. Но Лидия Ланч (родилась в 1959 году) не позволяет загнать

себя в угол. Все ее работы — кстати, ей всегда хватало такта не называть их искусством; хотя, на мой скромный взгляд, то, что делает Ланч, вполне претендует на звание искусства, во всяком случае, больше, чем то, что делают многие так называемые художники, — они о том, как выцарапать себе кусок личного пространства. Выцарапать и защитить. Будь то музыка, кинематограф, перформансы в жанре spoken world (мелодекламация), литература, фотография или боди-скульптура — все ее работы пронизаны одержимым стремлением проникнуть в самую суть вещей, отрыть некую истину, которую она тут же и без колебаний вытаскивает на всеобщее обозрение, независимо от того, насколько она, эта истина, безобразна и разрушительна. Потому что Лидия Ланч всегда работает с тем, что она знает лучше всего. Ее материал — это она сама и ее столкновение с миром на полном ходу. Ее откровения — это «Уличающие доказательства»; такое название она сама выбрала для своего сборника мелодекламационных отрывков (1992; издательство Lasp Gasp). Но даже если Лидия Ланч признает себя виновной во всем, это вовсе не из-за раскаяния, угрызений совести или некоего католического порыва к искуплению грехов. Скорее, это идет от признания своей ненасытной тяги — рожденной из той жестокости, которую ей довелось претерпеть, — к новому опыту; этот опыт проходит сквозь музыку, слово, художественный образ и получает катартическое выражение. Это — как способ общения со своими собственными демонами. Но самое главное, Лидия Ланч нашла способ, как придать этому опыту смысл. Как написано в «Парадоксии», третьей книге Лидии Ланч, именно тяга к самовыражению и заставляет ее сбежать из дома в Нью-Йорк. Тогда ей было 14 лет, и у нее не было ничего, на что можно было бы опереться — ничего, кроме ярости и ума. В конце 70-х она играла на гитаре и пела в группе «Teenage Jesus The Jerks», очень влиятельной в свое время No Wave команде, которую Ланч сколотила на пару с Джеймсом Ченсом. Именно тогда она впервые провозгласила о своих враждебных намерениях по отношению ко всем и вся. "Teenage Jesus " явили миру новое евангелие, которому Лидия всегда оставалось верной — если Лидия говорит «нет», это значит нет, и она не берет своих слов обратно. Другие музыкальные проекты Лидии Ланч: группы «Eight-Eyed Spy» и «13.13», альбом в жанре дум-кабаре «Queen of Siame», сотрудничество с «The Birthday Party», Джимом Тируэллом, Роландом С.Хаувордом. Она так же писала сценарии и снялась в нескольких фильмах, в частности — в двух лентах Ричарда Керна, «The Right Side Of My Brain» и «Fingered», которые теперь признаны классикой андеграунда.

В начале 80-х Ланч отказалась от музыки в пользу чистого «голого» слова. Ее кассета в жанре spoken world «Лидия Ланч без цензуры» — выпущенная под собственным лейблом «Widowspeak Production», основанным для продвижения собственных работ, а так же творений единомышленников, — открыла новую форму конфронтационного перформанса. За ней последовало еще несколько музыкальных и мелодекламационных проектов, в том числе — и в сотрудничестве с Хьюбертом Селби младшим, Генри Роллинзом и Доном Баджема. Ее самый странный «литературный» проект состоялся в 1988-м году — хард-кор проект «Harry Crews», совместно с Ким Гордон из «Sonic Youth». В 1990-х Лидия возобновила творческое сотрудничество с поэтом и певицей Эксен Сервенка, экс-вокалисткой "X". Они выпускают мелодекламационный CD «Rude Hieroglyphics». Их первая совместная работа, сборник стихов «Adulterers Anonymous», вышла в 1982-м году в издательстве «Grove Press». Плюс к тому у Лидии Ланч была своя художественная мастерская в Сан-Франциско, и у нее прошло несколько выставок фоторабот, боди-скульптур (воссоздававших ее собственное тело) и шкатулок вуду.

— Я теперь меньше сержусь, чем в 13 лет? — говорит Лидия Ланч. — Нет. Я теперь сержусь больше? Нет. Я теперь больше знаю и понимаю? Да.