Паралипоменон
Шрифт:
В Машке никогда не было столько гордости и презрения, как тогда. Она не взглянула на Гришку и ушла, стесняясь яблонь, которые смотрели на нее как Аргусы, вылупленными яблоками в ресницах предзакатного света.
Наташа выплеснула помои под ноги сватам, Машка сговорилась с бабкой насчет аборта, бабка донесла матери.
Мать заперла дверь и смотрела на дочь. Машка рассказала все, но в глазах матери это ее не оправдало.
– Не дам загубить младенчика! Ты виновата - зачем кудай-то пошла, когда у тебя жених есть? Шалава.
Машка вспыхнула, сдернула ходики за маятник, разбила.
– На большое счастье родить! Безотцовщину,
Мать потребовала выйти за Гришку - главное, чтобы ребенок родился в браке.
Влияние матери было огромным. Дочь согласилась под давлением, утешаясь соображениями мести - Витька не ответил на три письма.
На свадьбе родственницы невесты были мрачны как на поминках, на "горько" Машка не размыкала губ.
Прошла неделя, Машка получила письмо. Она отдала его на хранение Наташе и отказала мужу в постели. Оба были в отчаянье. Гришка пытался наладить отношения с женой, но Машка напрашивалась на ненависть - она неделями ночевала у матери и сестры, еду готовила Гришкина одноглазая мать, Гришка пил, Машка сама провоцировала драки - она всем хотела отомстить - и Гришке, и матери, и ребенку во чреве. Она стала похожа на демона - угрюмая, черная, с бешеными воспаленными глазами. Они больше не писали друг другу Машка не знала, что, Витька все узнал из писем матери.
Однажды весной Машка показала мужу единственное письмо. Они оба были в исступлении. Это было в саду, где они окапывали яблони - Машка решила показать еще утром, сходила за письмом к сестре, ждала, когда вспыхнет ненависть, письмо терло в лифе. Муж и жена работали молча, в разваленной земле попадались как живые корни яшмовые червяки. Машка выкинула одного лопатой, решила разрубить его на несколько частей..
– Ты что делаешь, сука? Работай, не отлынивай, дрянь!
– сказал Гришка. Этого было достаточно: "Да кто ты такой, чтобы мне указывать! Да Витька вернется, я тебя пошлю знаешь куда? Витька тебя убьет как собаку!"
Они грязно ругались, вскопанная земля лежала вокруг черными розами, дождевые черви вились в рассыпчатых лепестках.
– С Витькой у меня все сговорено! На, смотри!
Гришка схватил ее, бросил на землю, рыхлую, как взошедшее тесто, ударил ногой, уже смягчая удар в ужасе трезвеющего убийцы, Машка вцепилась в ногу как зверек, обнимающий капкан, земля была такой черной, что кровь на ней оставалась невидимой. Машка потеряла ребенка, Гришка неделю не давал себе протрезветь, в субботу его зазвала опохмелиться теща - молча поставила перед ним стакан самогона, как будто вонзила нож в столешницу.
В обед Гришка пил с товарищами, к ужину у него началась кровавая рвота, он лежал в предбаннике, на животе, судороги заставляли его пытаться встать на голову, береза трясла своей гривой за окном, тюлевая шторка фильтровала ее тень.
У мертвого руки так и остались скрючены, не знали, как приладить свечку, вдова и ее родственницы вели себя точно как на свадьбе - сидели опустив головы, смежив губы, не уронили ни слезы. Зато у Гришкиной матери слезы точились и из убитого, зажмуренного глаза, разбегаясь по морщинам так, как будто плакало все ее лицо.
– 25
Плача в спальне, Катя услышала тяжелое, как бывает у больного во сне, дыхание. Над ней стояла свекровь с сонными от разлитой в них крови глазами.
– Все они кобели, - задыхаясь, сказала свекровь.
– Не знала, что ли? Давно он гуляет
Старуха повернулась и, отдуваясь, как уставший пловец, пошла в свой угол. С тех пор она не покидала его.
Катя стыдилась перед людьми своей слепоты - все знали, все смеялись над ней, даже сестра.
Евдокия действительно знала, молчала, потому что боялась - сестра вернется в Курпинку, и теперь утешала, говорила: "все гуляють, найди и ты мужичка" - и не могла сдержать усмешки - ей-то муж был верен.
Катя не подала виду, что знает об измене, обнаружившуюся беременность приняла как подарок Провидения. С первых месяцев она полюбила этого ребенка, незаметную рыбешку во чреве, она чувствовала, что будет сын, говорила об этом мужу - двоих детей, сына, он не бросит, а будут и третий и четвертый - один за другим будут являться на свет маленькие защитники Кати, ее семьи, единственные союзники преданной всеми женщины.
Витьку беременность жены ввергла в уныние - он уже обдумывал, как скажет ей, как уйдет - Машка торопила. У него и раньше не хватало духу объясниться с женой, а теперь он знал, что и подавно не хватит. Катая дочку на плече с красным пятном, оставшимся после укуса любовницы, он мечтал о выкидыше.
Все эти годы Машке снилась беременность. Она потеряла способность к чадородию вместе с ребенком.
Из разговоров женщин Катя узнала, что искровская Машка очень суеверна - конечно, она и присушивает, и заговаривает как старуха, бегает вечерней зарей к бабке, босая, спешно идет по окраине села, озирается, шепчет, туман змеями выползает из посадок и оплетает Машкины ноги как дым, по щиколотку.
Катя не верила в колдовство, она хотела только напугать Машку - ей казалось, что суеверный страх заставит эту женщину отступиться от чужого мужа. Катя насыпала мусор - щепки, скорлупу в Машкины следы на заднем дворе - узкие, с хорошо заметными только подковками круглых пяток, завязывала калитку атласной ленточкой - такими обшивают гробы, забрасывала в форточку лягушек.
Машка теряла самообладание - ей приходилось видеть порченых. Девочкой она ездила с матерью в монастырь - порченые с остекленелыми глазами падали в церкви и стучали зубами по каменным плитам, священник избивал их кропилом: "во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, встань!", брызги святой воды разлетались как прозрачные перья.
Машка не сомневалась, что это Катя наводит порчу, но у нее не было доказательств, Витька смеялся над суеверной любовницей.
У Кати рос живот, она хорошела, завивалась, Витька смирял себя мыслями о том, что смуглые быстро стареют, к тому же Машка без детей, хорошо встречаться и так, а там будь что будет.
Наташа с мужем перешла на новую квартиру, Машка осталась одна.
Она вырывала и бросала в печь седые волосы, по ночам жгла лампаду, курила ладан, атласная лента "Живый в помощи" перетерлась на ее груди. Однажды она, как обычно, оставила курящуюся кадильницу на подоконнике, но закрыла окно - от угара ее спасли соседи, они увидели, что за окном Машкиного дома стоит серое, сложно сплетенное из волокон дыма облако, и подумали, что случился пожар. Машку вынесли и откачали, с тех пор ее тошнило от запаха ладана - это сказывалась порча.