Параллельная жизнь
Шрифт:
– Ты сильно меня недооцениваешь. Ругаться я могу на пяти языках.
– А русский знаешь? Не знаешь. Один русский все твои пять перекроет, – мне приходит в голову забавная идея, – О, а давай соревнование устроим? Кидаем в банк по сотне долларов с каждым ругательством на любом языке. Кто первый истощится, тот проиграл. Повторять за партнёром нельзя. Выигравший забирает банк.
– Классная игра, – признаёт ЧжуВон, – и можно играть любым количеством народа. Была у меня в Париже одна знакомая…
– Твои шалавы мне не интересны, – мгновенно
– Да просто знакомая! – возмущается пацак.
– Знаем мы этих французских просто знакомых, – тоном знатока отвечаю я, – У них там секс не повод для знакомства. А ты аж знаком был, я представляю…
– Француженки только в кино хороши, – успешно отговаривается пацак, – реально смотреть не на кого. Ты в тысячу раз красивее.
– Да? – прямо не знаю, что ответить. Реально комплименты обезоруживают. Опять ему плюсик, здорово он меня атакующей позиции лишил.
– Тогда на этой прекрасной ноте и закончим? Для разнообразия закончим беседу не руганью?
– Я бы ещё поговорил… – вздыхает ЧжуВон.
– Ну, говори, – разрешаю я, – давай, вешай мне лапшу на уши. Девушки это любят.
Ну, он и начал вешать. Армейские байки и были, новости всякие-разные. Минут двадцать меня развлекал.
– Ты меня слушаешь? – спохватывается вдруг он.
– Слушаю. Хочешь привет от Мульчи? – получив согласие, сую аппарат кошке. Мульча негромко мяучит, ей не жалко.
– Слышал?
– А-д-ж-ж-ж! – но ЧжуВон быстро опомнился, – Передай ей тоже от меня привет.
– Слышишь, Мульча? – глажу кошку, – Тебе ЧжуВон-оппа тоже привет передаёт.
После этого мы прощаемся, на удивление мирно.
Токио, зал в King record
16 декабря, время 8 вечера.
Вот подстава-то, а! С укором смотрю на Намиэ. Зал полон народу, членов её фан-клуба. Мы на сцене. Только что Намиэ объявила, что планирует заканчивать свою карьеру и предложила мою кандидатуру вместо себя.
Смотрю с укором, но злиться на неё выше сил моих. А ещё она очень грустная. Непонятно отчего, но сердце рвётся от жалости.
Намиэ подходит очень близко, вижу синюю венку на виске, снова поражаюсь фарфоровой бледности её кожи, светящимся глазам.
– Прости, ЮнМи-ян. Можешь и отказаться. Я ухожу, очень устала, – она целует меня, и этот поцелуй вводит меня в полный ступор. Ни спорить, ни ругаться не могу.
Она уходит, провожаемая мёртвой тишиной, а я потом битый час обсуждаю с фанами, что будем делать. Решили оставить Намиэ символом клуба, а меня – в почётные члены.
– Ну, а там видно будет, – в конце мы обмениваемся контактами. Пусть с моим РедАлертом взаимодействуют. Может что-то интересное вытанцуется.
Токио, отель Tokyo Prince
20 декабря, время 10
Подозрительно радостный ЮСон выгоняет всех коронок в холл.
– Девушки, выходим, красавицы, выходим! Рассаживайтесь, – директоришка наш, как петушок в курятнике суетится вокруг коронок.
Я разваливаюсь на кресле, водружаю ноги на соседнее, тут же на меня запрыгивает Мульча. ГаБи я угнал лекции штудировать, а то в последние дни расслабилась совсем. От ЮСона ничего хорошего не жду. Выгоднейшая позиция, любая плохая новость встречается с готовностью к трудностям, хорошая – счастливая неожиданность.
ЮСон разливается соловьём. Старается не смотреть на наглого меня.
– Девушки, вы все прекрасно поработали. Все СМИ пишут и говорят о небывалом успехе. Мы превзошли даже предыдущий результат. ЮнМи, твоя песня «Transit by Tokyo» вышла на первое место в чарте. Обогнала все остальные, уже шестьсот тысяч продаж. Уникальный результат всего за неделю.
Уникальный результат, да. Ты, ЮСон тоже уникум. Учишь тебя, учишь правильно ко мне обращаться, но горбатого могила исправит. Пропускаю всё остальное мимо ушей, я и так могу перечислить все песни фавориты. О, самое главное для всех и немного важное для меня. Для меня немного, потому что у меня несколько статей дохода.
– Девочки, пусть у вас и ниже процент… – девочки слегка поникают, а ЮСон продолжает с подъёмом, – но в итоге вы получите больше. Общий ваш гонорар – полтора миллиарда вон.
– А могло быть три, – негромко замечаю я. Не все слышат, а кто услышал, слегка сбавляют восторги. ЮСон хмурится, но быстро стирает недовольство с лица.
А я нет. Как я ни крепился, а пустота внутри растёт. В голове всё громче противный звон. Поэтому я в последние дни серьёзен и мрачен. Я сорвусь и скорее рано, чем поздно. Об одном мечтаю: успеть добраться до дома.
– Девочки, мы внимательно обсудили с «Sony music» перспективы. И решили, что надо дать ещё один концерт в «Tokyo Dome». Два дня можете отдохнуть, потом концерт, пресс-конференция, пара рекламных контрактов и домой. Через пять дней.
Коронки переглядываются, БоРам, СонЁн и что интересно, ИнЧжон украдкой посматривают в мою сторону.
– Решили? Давайте, – говорю я негромко, но становится так тихо, что я и шёпотом могу, всё равно услышат, – Но только без меня. Я пас. По графику завтра мы летим в Корею. Вы как хотите, а я буду выполнять график.
И вот тут интересный и малозаметный моментик был. Видел я это выражение на некоторых девичьих лицах. В тех ситуациях, когда возражать нельзя или слишком опасно, они и не возражают. И даже согласиться могут. Но лица у них при этом… вот такие же, как сейчас. А что не так? Держи, Юсончик, обратку. Срезал девчонкам процент, теперь получай горячую благодарность. Большую, твёрдую и тяжёлую, смотри не упади.
– Директор ЮСон, – осторожно начинает СонЁн. Чего-чего? У коронок голоски прорезаются? Или у меня глюки? В моём состоянии запросто.